форум проекта "Original S"

— Мне надоело. Пойду, прогуляюсь, — с вызовом заявил я и запустил пальцы в шевелюру.
— Ну, если ты так хочешь, — отозвался он, сложив руки на груди и прислонившись спиной к дверному косяку.
— Да. Хочу, — с расстановкой произнес я и схватил джинсовую куртку.
— Эй, там же холодно, — срываясь с места, заявил он.
Я сжал кулаки и закусил губу, чтоб не наговорить лишнего.
— Вот, — выдохнув, произнес я. — Вот что меня бесит.
— И что же? — нахмурился он.
— Твоя опека! — активно жестикулируя, изрек я. — Все, я ухожу.
И вылетел из квартиры, хлопнув дверью.
Сбежав вниз по ступенькам, я вышел из подъезда на волю и вдохнул вечерний воздух.
— Там же холодно, — передразнил я его слова. Беспокоится он, как же! Просто возиться со мной не хочет, если заболею. Эгоист чертов!
Было пасмурно. Последний день лета отвечал всем стандартам осени. Не обращая ни на что внимания, я, как на автомате, добрался до магазинов.
Заказав в кафе чай с бергамотом, я долго цедил горячий, а под конец моего чаепития уже почти холодный, напиток.
Мысли не шли в голову, взгляд был отрешенным, и со стороны могло показаться, что за столиком сидит зомби.
Вышел на улицу я, когда небо уже было чернильного цвета.
Пока я сидел в кафе, прошел сильный дождь.
Вытащив из пачки жевательную резинку, я стиснул ее зубами, а потом прижал языком к нёбу.
Капли, усеивавшие крыши автомобилей, мерцали в свете фонарей, словно драгоценные камни.
Во рту появился приятный вкус черники. Я шел по мокрому асфальту под кроной деревьев. С листьев срывались капли и, падая на меня, впитывались в ткань куртки.
Я жевал передними зубами. И если бы это была не резинка, а что-то более привычное, например, хлеб, то он уже давно превратился бы в пыль - с таким остервенением я терзал эту несчастную жвачку.
Я вышел из дома около восьми часов вечера. А теперь уже наступило одиннадцать.
Было неуютно оттого, что он не позвонил мне и не спросил, где я и когда приду. Обычно он всегда так делал.
Зачем мы с ним живем вместе? Он ведь не любит меня. Хороший секс еще не повод, чтоб съезжаться.
Позорная мысль закралась ко мне в голову и тихо нашептывала, что я бегу от действительности, и не замечаю реальных вещей, и вижу все в том свете, в котором это выгодно мне.
Я загнал эту мысль подальше.
Ноги в ботинках шлепали по лужам, и капельки брызг оседали блестящими кристалликами на черную поверхность моей обуви.
Влажный ночной воздух пьянил, наполняя легкие, и у меня слегка закружилась голова от запаха йода.
Прохлада забиралась под куртку.
Откуда-то справа, эхом отражаясь от домов, приближалась гроза.
Мимо меня со свистом проносились машины, освещая дорогу и мои ноги светом фар.
Небо было затянуто плотной сеткой троллейбусных проводов. Я чувствовал себя зверем, запертым в клетке, и мне непреодолимо хотелось вырваться из этой тюрьмы.
Из-за многоэтажных домов не было видно молний, но раскаты грома давали о себе знать. Я медленно приближался к дому.
Зайдя в квартиру, я заметил тихий свет, льющийся из спальни. Сняв мокрую от воды, капавшей с деревьев, джинсовку и скинув забрызганные ботинки, я приоткрыл дверь спальни. Он сидел на кровати в позе лотоса, разложив перед собой кучу бумаг, и, закусив губу, изучал их содержимое. Идиллия.
Ища глазами настенные часы, он заметил меня, и уголки его губ чуть приподнялись.
— Пришел? — спросил он, слезая с кровати и подходя ко мне вплотную.
— Да, как видишь, — огрызнулся я. — Почему ты не позвонил, как ты это любишь, и не спросил, где я?
— Ты сам мне дал четко понять, что тебя это достало, — невозмутимо ответил он, сложив руки на груди и смотря мне в глаза.
— И что? — с вызовом спросил я. — Раньше тебя это не останавливало.
— Раньше ты не бесился так, — сказал он, засовывая ладони в задние карманы моих джинс и притягивая меня еще ближе к себе.
Видимо, я хорошо промок, поскольку шмыгнул носом. Он это заметил.
— Сделать тебе чаю? — обеспокоено спросил он. — Ты можешь простудиться.
— Почему тебя это так волнует? — напрямик спросил я.
Мгновение он колебался, а потом сказал то, от чего у меня ноги подкосились.
— Я люблю тебя, — просто как день. И легко коснулся моих губ своими.
— Ты это серьезно? — отстраняясь, спросил я и нервно сглотнул внезапно образовавшийся в горле ком.
— Более чем, — и он устало уткнулся носом в основание моей шеи.
От неожиданности я вздрогнул. Такой жест был слишком интимным, и, раз он так себя ведет, значит, и правда что-то чувствует ко мне.
Потихоньку все вставало на свои места, и я мог теперь объяснить свое поведение. Я его… люблю… И мне было обидно, ведь я твердо считал, что он не испытывает ко мне тех же чувств, а просто строит из себя заботливого парня.
Я не видел того, что было так очевидно, — его эмоции, которые отражались на его лице, когда мы разговаривали или он просто смотрел на меня… Я слепец…
— Я тоже люблю тебя, — прозвучало в тишине. Я неловко обнял его и прижался к его виску щекой. Его руки покинули мои карманы и обвились вокруг моей талии.
Умиротворение и покой. Вот, что чувствовал я.
За окном бушевала гроза.

The end.