Отправлено: 30.09.07 14:48. Заголовок: "История одного пирата", фандом ПКМ, R, закончен

Автор: Consuelo (consuelo@inbox.ru)
Бета: всем знакомый Word)))
Пейринг: НМП/Джек
Рейтинг: R
Жанр: POV, мемуары, драма
Саммари: Просто воспоминания одного пирата
Дисклаймер: Главный герой мой и никому его не отдам))) На Джека, Пинтела и "ЧЖ" не претендую. Никакой коммерческой выгоды не имею.
Размер: миди
Статус: закончен
Примечание: описываемые события происходят задолго до знакомства Джека с Уиллом и Элизабет, а также до появления Барбоссы на корабле. Соответственно, Джек молод и ещё не стал матерым пиратом, которым мы видим его в фильмах.

 Отправлено: 30.09.07 14:48. Заголовок: Re:

...Впервые мы встретились с ним в портовом городке. Я тогда стоял на пирсе, вглядываясь в хмурую даль горизонта. В тот день был шторм. Ветер рвал паруса кораблей, гонял по беспокойной мрачно-серой поверхности моря волны и с шумом обрушивал их на берег. Белёсые гребни с силой разбивались о волнорез, обдавая меня солёными брызгами. В эти минуты я закрывал глаза, наслаждаясь каплями воды на лице, вдыхая аромат океана.
Он сошёл по трапу с одного из пришвартовавшихся кораблей. У него была чуть покачивающаяся походка, сразу обращавшая на себя внимание. Я мельком окинул его взглядом и снова уставился на море. Да и чем мог заинтересовать меня худощавый мужчина среднего роста? Таких тут были сотни.
- Я бы на твоём месте не стоял так близко к краю, приятель, - раздался позади насмешливый голос.
- Это моё дело, - не оборачиваясь, отрезал я.
- Как знаешь, - прозвучал равнодушный ответ. Я готов был поклясться, что в этот момент он наигранно всплеснул руками и покачал головой.
Я услышал звук удаляющихся шагов. Через пару минут я снова был один. Выкинув из головы случайную встречу, я вернулся к созерцанию моря, из противоречия сделав ещё один небольшой шажок к краю пирса. Мужчина был прав – я стоял опасно близко. Один неверный шаг по скользкому от брызг камню – и я окажусь в самом сердце бушующей стихии. Но меня это мало волновало. В тот момент я не хотел жить. Я не видел смысла в своём существовании на этом свете…

…Я родился в бедной семье рыбака и прачки. Мать из сил выбивалась, стирая чужое бельё, отец проводил почти всё время в море. Редкое исключение составляли дни, когда был шторм, и выходить на лодке было просто опасно. В те дни он оставался дома и учил меня завязывать морские узлы, узнавать об изменениях погоды по разным признакам. Иногда он брал меня с собой. Это было ни с чем несравнимым чувством – находиться посреди моря, когда, куда ни глянь, кругом вода, а берег лишь смазанной полосой виднеется где-то вдали. Именно здесь, в лодке, среди свежевыловленной рыбы я понял, что меня непреодолимо влечёт море. Здесь я чувствовал себя свободным. Здесь мне было комфортно. Здесь я находился в гармонии с собой…

…Моросящий дождик вернул меня из путешествия по дорогам воспоминаний обратно в реальность. Небо быстро затягивалось тяжелыми свинцовыми тучами. И вот уже вертикальные потоки воды устремились на землю. Дождь рябой мрачно-серой стеной обступил меня со всех сторон. Я поёжился. Вода затекала за шиворот и холодными струйками стекала по спине. Намокшие волосы прилипали к щекам. Весь мир превратился в буйство тёмных угнетающих красок. Рассудив, что стоять под проливным дождём мне совсем не хочется, я направился в таверну.
Толкнул дверь и тут же погрузился в атмосферу этого злачного места. Казалось проспиртованный парами выпивки, спёртый воздух таверны тут же окутал меня, назойливо пробираясь в ноздри. Кто-то пьяно хохотал. Девицы, лица которых были изрядно намазаны белилами, румянами, сурьмой и кармином, а одежда наводила на мысль скорее об отсутствии её, так как практически не прикрывала нарочно выставляемых наружу прелестей, сдавленно хихикали, прижимаясь своими разгорячёнными телами к матросам. Равнодушно скользнув по ним взглядом, я подошёл к барной стойке, за которой с бесцветными выпученными, какими-то рыбьими, глазами с отсутствующим видом тёр стаканы бармен.
- Виски!
Я облокотился о стойку в ожидании того, пока обрюзгший бармен с лицом, изрытым оспинами, замусоленной тряпкой дотрёт стакан и плеснёт в него мутную жидкость непонятного оттенка.
Бросив на облупившуюся поверхность пару монет, я с брезгливостью взял стакан и, легонько покрутив в руке, с минуту разглядывал его содержимое. Оно вызывало отвращение, но я продрог и вымок, поэтому выбирать не приходилось. А ощутить, как обжигающая жидкость согревает желудок, было мне необходимо. В конце концов, я отхлебнул то, что в таверне именовалось виски. Пойло, надо заметить, было омерзительным и на вкус. Видимо, лицо у меня, когда я это осознал, было не лучше, потому что тут же я услышал насмешливое замечание в свой адрес.
- Не умеешь пить – лучше не берись за это дело.
Я чуть повернул голову, чтобы узнать, кто же это тут такой советчик. За столом с грязной липкой столешницей сидел тот самый незнакомец, которого я встретил в порту. Чуть прищурившись, он изучал меня своими тёмно-карими глазами. Глазами, в которых зрачок сливался с цветом радужки. Глазами, казавшимися бездонными на этом смуглом загорелом лице.
- Я сам разберусь, что мне делать! – огрызнулся я.
- Как знаешь, – отсалютовав мне большой глиняной кружкой, он пригубил её содержимое и тут же потерял ко мне всякий интерес.
Развернувшись на каблуках, я раздражённо поставил стакан на барную стойку, отчего мутная, оранжево-бурая жидкость чуть не расплескалась, и поднялся по лестнице на второй этаж, где находились съёмные комнаты.
Войдя в одну из них, я захлопнул за собой дверь, скинул сапоги и плюхнулся на кровать. Зажигать закопченную керосиновую лампу я не стал. Полежал немного с закрытыми глазами, стараясь унять непонятно откуда взявшуюся озлобленность. Потом уставился в потолок. Пожелтевший, местами потрескавшийся, он явно нуждался в побелке. Но видимо хозяину было глубоко наплевать на внутреннее убранство комнат. Пока они приносят доход, пока матросы платят за них, чтобы выспаться после утомительного плавания или развлечься со шлюхами для завершения дня, наполненного стуком глиняных кружек, звоном бутылок и парами рома, хозяин палец о палец не ударит.
По тонкой прозрачной ниточке, серебрящейся во вспышках молний, спускался с потолка паучок. А я смотрел на паутину в верхнем углу комнаты и думал, что моя жизнь напоминает как раз это пространство между стенами, потолком и паутиной. Деревянные стены этого маленького мирка – мои прошлое и настоящее, которые невозможно изменить. Потолок – высшие силы, так называемое Провидение, которое многое решает в жизни человека. Зато хрупкая податливая паутина – моё будущее, над которым я всё же имею некоторую власть.
Дождь мерно барабанил по крыше. Заунывно стонал ветер, отчего деревья, впрочем, как и сама таверна, жалобно скрипели. За дребезжащими стёклами окон слышно было как волны с грохотом набрасываются на берег, на какое-то время отвоёвывая себе часть суши, для того чтобы потом, злобно урча, отступить, волоча за собой белый плащ морской пены. Паруса кораблей шумно хлопали, будто крылья гигантских летучих мышей. Под эту какофонию звуков я уснул.

 Отправлено: 30.09.07 14:49. Заголовок: Re:

Солнечные лучи настырно били мне в лицо. Зажмурившись, я промычал что-то нечленораздельное. Однако солнце не собиралось убираться вон из моей комнаты. Поэтому, издав злобный рык, я разлепил глаза. Сев на кровати, помотал головой. Ощущение было, будто я пил ночь напролёт. Ополоснув лицо мутной водой из умывального таза, стоявшего в углу на табурете, я спустился вниз.
- Два яйца с беконом, - проходя мимо бармена, сделал я заказ, после чего сел за один из грязных липких столов, по-видимому, никогда не знавших скатерти. В такую рань таверна была почти пуста. Лишь два матроса, улегшись на стол, оглашали помещение раскатистым пьяным храпом. В ожидании своего завтрака я погрузился в воспоминания…

…В свой шестнадцатый день рождения я впервые познал женщину. Это была рыжая веснушчатая девчонка с параллельной улицы. Ей было пятнадцать. Она зарабатывала на жизнь, торгуя своим телом. Однако мне отдалась бесплатно.
- Сколько с меня? – когда наши тела немного остыли от страсти, спросил я.
- Считай, что это подарок, - хрипло рассмеялась она, доставая из-под кровати бутылку и делая глоток.
После этого мы встречались ещё несколько раз. Она спала со мной не за деньги. И хотя я неоднократно предлагал ей скудные гроши, которые мне удавалось выручить, помогая отцу продавать рыбу на базаре, она отказывалась их брать. Говорила, что спит со мной потому, что я ей нравлюсь.
А через несколько месяцев после нашего первого раза её не стало. Очередной любовник, напившись, разозлился за что-то на неё и зарезал. Не скажу, что я сильно горевал, но после её смерти я вдруг ощутил себя неимоверно одиноким. Мне не хватало её громкого, хриплого, вульгарного смеха. Не хватало её рассуждений, слишком глубоких для пятнадцатилетней шлюхи. Я тосковал по нашим коротким разговорам в промежутках между мной и очередным её клиентом. Но это не было тоской по утраченной любви. Она никогда и не была моей возлюбленной. Скорее, – первой привязанностью…

…- Ваш завтрак, - оповестил бармен, с грохотом ставя передо мной глиняную тарелку с яичницей. Заплатив, я принялся за еду. Пережёвывая явно старый, несвежий, да ещё к тому же и местами сожженный бекон, я задумался о своём настоящем.
Кто я сейчас? Обычный бродяга, у которого в кармане осталась одна-единственная монета. Человек, слоняющийся без работы, который только и делал в последние дни, что бездумно шатался по грязным улицам портового городка, проводил некоторое время на пирсе, любуясь морем и вдыхая его солёных запах, да просиживал вечера в таверне, заглушая дисгармонию внутри себя выпивкой. Пора было всё менять. Но как? Куда податься?
В таверну ввалилась толпа из человек семи-восьми матросов. Глядя на этих загорелых мужчин с обветренными лицами, я понял – я хочу стать одним из них!
Весь остаток дня до вечера – я понимал, что именно в это время у меня больше всего шансов встретить капитана одного из бросивших здесь якорь кораблей – я провёл в нервном ожидании. Бродил по уже привычным, изученным чуть ли не до мельчайшей выбоины, мостовым. Периодически возвращался к волнорезу. Подходил к таверне, не решаясь зайти внутрь, боясь спугнуть удачу. Снова отправлялся по тому же самому кругу. Было во всём этом нетерпеливое ожидание. Я считал минуты до окончания дня, сверяя время по солнцу, как научил меня когда-то отец. Я подгонял этот золотой диск, умоляя его поскорее уступить небосклон луне. Наконец, это нескончаемый день завершился. Я вернулся в таверну.
Знакомый запах перегара, немытых потных тел. Столь привычный пьяный хохот. Развязный смех продажных девиц. Я чуть заметно улыбнулся всему этому уголком губ. Мне казалось, что эта обыденность станет для меня сегодня чем-то вроде талисмана.
- Это он, я тебе говорю! – услышал я сдавленный шёпот за одним из столов. Не оборачиваясь, я скосил глаза на говоривших. Это были два моряка сомнительной наружности. Скорее всего, пираты – отметил я про себя. Постаравшись вычленить из общего гула голоса нужных мне людей, я прислушался.
- Но его же вроде вздёрнули? – икнув, с каким-то благоговейным страхом произнёс второй.
- И всё-таки это он, – жарко убеждал собеседника первый пират с чёрной повязкой на правом глазу, - Джек Воробей!
Я проследил за их взглядами и наткнулся на… мужчину, с которым столкнулся вчера на пирсе. Того самого, с вихляющей походкой.
«Помни, Грег, судьба редко когда даёт тебе второй шанс! Поэтому не упускай представившуюся возможность», - всплыли в голове слова матери. Эх, была, не была, решил я, и направился к столу, за которым с глиняной кружкой в руке сидел пират, обозначенный как Джек Воробей.
- Можно? – я остановился напротив мужчины с некогда бывшей ярко-красной, но ныне грязной и порядком выцветшей банданой на длинных спутанных волосах. Подняв свои тёмно-карие подведённые сурьмой глаза, он несколько секунд изучал меня, после чего с усмешкой кивнул:
- Ну садись.
Я ждал, что вот сейчас он начнёт меня расспрашивать, кто я такой, зачем подошёл к нему. Но он молчал. Тогда, крякнув от досады, я заговорил первым:
- Я слышал, вы капитан одного из кораблей…
- Допустим, - закинув ногу на ногу, он откинулся на спинку стула, с прищуром разглядывая меня.
- Я хочу наняться к вам на корабль, - угрюмо выпалил я. Я не был силён в разного рода словесных играх, когда добиваешься своего околичными путями, когда настолько тонко и ненавязчиво умеешь внушить свою идею другому человеку, что ему начинает казаться, будто это его собственная мысль. Этой наукой, увы, я не владел, а потому привык говорить всё без обиняков.
- Не ты один, приятель, - усмехнулся он, блеснув золотом зубов.
Я молчал, не зная, что сказать. Но неожиданно сидящий напротив мужчина сам пришёл мне на помощь.
- Почему ты решил податься в пираты?
- Меня обвинили в убийстве, - кратко ответил я и нервно замер, ожидая его реакции.
- Ах, всего-то! – беспечно взмахнул рукой Джек, состроив гримасу ужаса. – Ну и кого же ты отправил на тот свет? – со своей излюбленной насмешкой в голосе спросил он.
- Жену с её любовником, - скрипя зубами, процедил я.
Мне до сих пор казалось, что мои руки обагрены их кровью. Перед глазами до сих пор стояла картина: вот я с корзиной полной сырой рыбы вхожу в нашу убогую лачугу и вижу их переплетённые в жарких объятиях тела. Сердце пронзает боль, в висках стучит кровь. Я хватаю со стола тесак и направляюсь к ним… Через какое-то время – я не знал, сколько именно времени прошло, пока я не пришёл в себя – я понял, что совершил. Руки мои были все в их крови. Постель, на которой лежали их обнажённые тела, вся пропиталась их кровью. Кровь была на стенах, капала с ножа на пол, издавая при этом такой невыносимый по своей громкости звук, что мне казалось, я не вынесу этого. Бросившись к корыту с водой, я быстро умылся, сорвал с себя испачкавшуюся одежду, будто боясь, что кровь с неё может въесться в мою кожу, натянул чистую, выгреб все имеющиеся в доме деньги и покинул город. О том, что меня обвиняют в убийстве, я узнал через пару дней из объявления на одном из придорожных столбов. Натянув старую потёртую шляпу поглубже, чтобы её широкие поля скрывали моё лицо, я с того момента старался обходить города и главные дороги стороной. Судьбе было угодно, чтобы я в своих скитаниях забрёл на Тортугу, где и узнал, что здесь мне ничего не угрожает, ведь Тортуга всегда считалась пристанищем Джентльменов Удачи и всего отъявленного сброда. Теперь я стал одним из них… Одним из тех преступников, что прятались здесь от правосудия.
- Видимо, сильно тебя благоверная припекла, - хмыкнул Джек. – Ну что ж, - помолчав некоторое время, в течение которого он успел окинуть оценивающим взглядом проходящую мимо шлюху, добавил пират, - так и быть, приятель, возьму тебя к себе в команду. Но учти, жизнь пирата не сахар. Бездельничать ты не будешь, тебе придётся выполнять кучу разной тяжёлой работёнки. Смекаешь?
- Я знаю, - упрямо мотнул я головой. - Я готов.
- Тогда в самый раз собрать свои вещички и перебраться на корабль, - подмигнул мне Джек. Я лишь молча кивнул в ответ и, поднявшись из-за стола, пошёл на второй этаж в съёмную комнату собирать свои скудные пожитки.
Много раз потом я задавался вопросом, почему он взял меня на «Чёрную Жемчужину». Ведь позже я видел, как он отказывал многим опытным в морском деле малым. Я же не умел тогда, когда нанимался к нему в команду, практически ничего. Однако мне Джек дал шанс. Он всегда поражал меня своими решениями. Зачастую он одобрял то, что любой здравомыслящий человек, не задумываясь, отверг бы. Однако Джек шёл на риск и… почти всегда выигрывал. Он обладал каким-то необъяснимым чутьём, позволяющим ему лавировать среди преград и ловушек, расставляемых ему жизнью. Я восхищался им за это! Знал ли я тогда, во что выльется моё восхищение капитаном?..

 Отправлено: 30.09.07 14:49. Заголовок: Re:

- Моя гордость, - с нежностью глядя на мерно покачивающийся на волнах корабль, с улыбкой произнёс Джек, сделав эффектный жест в сторону судна. Корабль действительно был прекрасен. В тусклом свете закопченных портовых фонарей он тёмной громадой вырисовывался на фоне звёздного неба. По палубе сновали люди, разбавляя тишину ночи и приглушённый плеск волн поскрипыванием досок и стуком каблуков.
- Пойдём, приятель, - оторвал меня от созерцания корабля Джек. Он уже стоял на трапе, готовый подняться. Я кивнул в своей привычной манере и последовал за ним.
- Пинтел, Крыса, - представил мне капитан двух пиратов, несущих вахту в этот поздний час. Джек никогда не оставлял свою обожаемую «Чёрную Жемчужину» без присмотра. Для него этот корабль был всем: его душой, его мечтой, его свободой, его жизнью. Он дорожил «Жемчужиной» так, как не дорожил ничем другим на свете.
- Ждраштвуй, - поприветствовал меня косоглазый, лопоухий мужчина лет тридцати пяти-сорока. – Вообще-то я Бонифачый Блум, но некоторые нажывают меня Кривым Крышой. И ты можешь нажывать так, ешли хочешь, - расплылся в дружелюбной щербатой улыбке пират.
- Пинтел, - последовал его примеру второй пират – лысый, с длинными, грязно-серыми свалявшимися волосами. Этот, в отличие от предыдущего, смотрел немного насторожено, недоверчиво.
- Грегори Уильямс, - хрипло произнёс я, угрюмо изучая стоявших передо мной пиратов.
- Ну всё, Грег, поболтали, и хватит, - по-деловому вклинился в разговор Джек. Он узнал моё имя только что, но сократил его с таким видом, с такой непосредственностью, будто мы были близкими друзьями, что давало ему право называть меня, как ему вздумается. Смешно! У меня никогда не было друзей…
- Крыса, проведи нашего приятеля по кораблю. Покажи ему кают-компанию, трюм и прочее, - говоря это, Джек уже уверенно, несмотря на особенность походки, будто его штормит не первый день, шагал к небольшой надстройке – капитанскому мостику, в центре которого в свете луны поблескивал полированными рукоятками штурвал.
А мы с Бонифацием спустились вниз – на вторую палубу, где располагались пушки с лежащими неподалёку круглыми свинцовыми ядрами, тускло блестящими в серебристых лунных лучах, пробивающихся сквозь пушечные порты – четырёхугольные отверстия в борту корабля.
- Мои дорогие пушечки, - любовно погладил рукой ствол одной из пушек Крыса. Казалось, для него эти литые орудия убийства были чем-то сродни близких существ. Он относился к ним примерно так же, как другие люди относятся к домашним животным.
Уделив внимание пушкам, Блум повёл меня дальше – по ступенькам на нижнюю палубу.
- Кают-компания, - распахнув одну из дверей, известил косоглазый пират. – Ждешь мы едим, шпим и прошто отдыхаем, когда Джек не видит. А то он штрах как не любит беждельников! - понизив голос, добавил он, ощеряясь в улыбке, обнажившей гнилые зубы.
Я заглянул внутрь. Посреди небольшой комнатки, освещённой тусклым светом керосинки, стоял длинный стол, вдоль которого протянулись грубо сколоченные лавки, на которых сидели угрюмые люди. Один глухо стучал ложкой о жестяную миску, утоляя голод. Другой жадно хлебал что-то из кружки. Ещё двое резались в карты. На наше вторжение никто не обратил внимания.
- Пошли, - потеребил меня за рукав Крыса, - нам ещё много надо пошмотреть! А это у наш кубрик, - открывая соседнюю дверь, сообщил он.
Моему взгляду предстало помещение, очень похожее на предыдущее с той лишь разницей, что здесь не было стола, а на пол были брошены мешки с соломой (о том, чем именно они были набиты, я понял по торчащим из них соломинкам), на которых лежали люди. Кто-то, вольготно раскинувшись на соломенной подстилке и накрывшись старым потёртым плащом, спал, оглашая помещение раскатистым храпом. Кто-то, закинув ногу на ногу, бездумно выпускал в потолок, который по совместительству являлся и днищем второй палубы, клубы дыма от дешёвой самокрутки. Но те, кто не спал, молчали. Как я потом узнал, в ночной час пираты предпочитали не разговаривать, находясь в кубрике. Они могли кутить всю ночь напролёт, горланить похабные песни, устраивать драки и дебоши, но всё это за пределами кубрика, где утомлённые дневной службой набирались сил их товарищи.
- Ка-амбуж, - довольно протянул Крыса, тихенько потянув на себя дверь и осторожно просунув свою лопоухую голову внутрь. Стоя чуть сбоку, я увидел, как подрагивают ноздри пирата, вдыхающего запахи съестного.
- А ну пшёл отсюда! – вдруг послышался чей-то рёв, и я увидел, как в стену рядом с Крысой ударилась поварёшка. Взвизгнув, Бонифаций быстро высунулся из камбуза и поспешно притворил за собой дверь.
- Наш кок, - пояснил он. – Ошень не любит, когда кто-нибудь шуётша к нему!
- Ясно, - хмыкнул я, глядя на разнесчастное лицо косоглазого пирата, которому чуть не попали только что по лбу черпаком.
- Ждешь у наш шъештные припашы и одёжка на вшякий шлучай, - показывая на соседнее с камбузом помещение, просветил меня Блум.
- А там что? – я указал на последнюю дверь в торце корабля.
- Там? - благоговейно переспросил Крыса. – Там каюта капитана. Но он будет ошень кришать, если мы ошмелимшя туда жаглянуть, - инстинктивно вжал голову в плечи пират, боязливо глядя на дверь каюты Джека. – Поэтому пошли лучше, я покажу тебе трюм, - с этими словами Крыса подошёл ещё к одним ступеням, ведущим вниз.
Моему взгляду предстало тёмное, плохо освещённое пространство. По своим размерам трюм представлял собой длину и ширину корабля, так как находился в корпусе судна между нижней палубой и днищем. Всё пространство было заставлено бочками (с пресной водой, как пояснил мне Крыса), какими-то ящиками, коробками. Тут же имелись в наличии и несколько бутылок рома.
- Ошень уж его Джек любит, - умилился Крыса, вспомнив капитана. – Бывало, как выпьет, и такой добрый-добрый штановитшя, - Бонифаций даже зажмурился и принялся усердно трясти головой, чтобы я в полной мере проникся добротой пьяного Джека. – И Крышу Жолотком нажывает! – горделиво приосанился пират.
- Смотрю, ты фаворит капитана, - усмехнулся я, глядя на довольную физиономию Крысы.
- Можно скажать, его правая рука! – полусмущённо-полукокетливо поводил грязным пальцем с обкусанными ногтями по поверхности бочки Блум. Скромный парень!.. Когда не хвастает. А как я позже убедился, прихвастнуть Крыса очень любил. Особенно, когда в его рассказе присутствовал Джек, и когда сам Крыса, помешанный на всяких целебных травках, корешках, мазях, примочках, амулетах, спасал Джека от очередной напасти, либо помогал ему избежать какой-либо опасности. Тут уж Крыса не скупился на слова, в подробностях расписывая всё происшедшее.
- Охотно верю, - хмыкнул я. Этот пират, пытающийся казаться важной птицей, мне нравился. Обычно я тяжело сходился с людьми, был косноязычен. Но с Крысой, который сам всегда болтал без умолку, было легко. Достаточно было просто периодически кивать и временами отпускать ничего не значащие фразы, которые, независимо от их смысла, стимулировали Бонифация на последующие словоизлияния. А я мог в это время молчать и думать о своём…
- Ладно, Грегори, уже пождно, так што отправляйся-ка лучше в кубрик и пошпи. Жавтра примешься жа работу, - с покровительственными интонациями, изрядно позабавившими меня, произнёс Крыса, поднимаясь по ступенькам. – Не бойшя, они тебя не обидят. Они жнают, что Крышу лучше не жлить! А пошкольку Джек поручил тебя мне, то в шлучае чего, им придётша иметь дело со мной! – говоря всё это, Блум повернулся ко мне и сурово сдвинул белёсые брови на переносице, стараясь придать себе грозный вид. Однако вкупе с оттопыренными ушами и косящими глазами всё это дало обратный эффект. И без того несуразный пират стал выглядеть ещё более нелепо и комично. Я подавил смешок в напускном приступе кашля, о чём тут же пожалел.
- Ай-яй-яй, - приложив ладони к щекам, покачал головой Крыса. – Ты проштыл! Не хорошо, не хорошо, - погрозил он перед самым моим носом грязным кривым пальцем. – Пошли, дам тебе одну наштоечку иж крылышек жука-навожника, сушёных лапок рогатой ящерицы и толчёных жубов кобры. Жавтра уже будешь бегать как новенький! А то совшем ты бедняжка рашкиш, - ведя меня обратно в сторону кубрика, сокрушался Бонифаций.
- Я в порядке, - угрюмо оборвал я нескончаемый поток слов Крысы.
- Может, всё-таки…, - попытался было настоять на своём Блум.
- Нет! – резко оборвал его я, берясь за ручку двери кубрика. Лёгкий скрип и последующий негромкий хлопок – и я, наконец-то, избавился от общества этого шумного болтуна.
Найдя свободное место в углу, я осторожно, чтобы не потревожить спящих, пробрался туда и устало опустился на набитый соломой мешок. Корабль мерно покачивался, пираты в такт ему размеренно похрапывали, и я не заметил, как погрузился в сон.

 Отправлено: 30.09.07 14:49. Заголовок: Re:

- Прошыпайша, Грег! – кто-то тормошил меня за плечо.
Сон как рукой согнало. Они нашли меня! Чёртовы ищейки разыскали меня и теперь хотят арестовать, чтобы потом вздёрнуть на центральной площади города! Я инстинктивно выбросил вперёд руку, и мои пальцы сомкнулись на горле человека, осмелившегося потревожить меня.
- Грег, это же я, Крыша, - послышалось хрипение, и в тот же миг всё встало на свои места. Никто не собирался меня вешать, я нахожусь на корабле, на который вчера нанялся, и сейчас надо мной с выпученными глазами склонился не кто иной, как Бонифаций Блум, величающий себя правой рукой Джека.
- Извини, - я разжал пальцы и отпустил бедолагу.
- Ты поошторожнее в шледующий раж, - потирая шею, обиженно протянул Крыса. – Джеку ошень не понравитша, ешли ты вдруг жадушишь его Жолотко!
- Извини, - повторил я, не зная, что ещё сказать. Оправдываться и объяснять, почему так вышло, не хотелось. Мне неприятно было вспоминать об этом, и ещё более неприятно было об этом говорить. В тот момент моё сердце не было ещё заковано в непробиваемую броню цинизма, позволявшего с беспечностью разглагольствовать о загубленных жизнях. – Так что ты хотел? – потирая помятое со сна лицо, спросил я.
- Джек хошет тебя видеть, - с благоговением произнося имя Воробья, ответил Крыса.
Молча кивнув, я поднялся. В кубрике кроме меня никого уже не было. На какую-то долю секунды мне стало стыдно: получается, что я нанялся на корабль, чтобы спать. Но тут же я отбросил в сторону ненужные мысли и поспешил на палубу, где меня ожидал капитан.
Солнечный свет ослепил меня, когда из полумрака кубрика я поднялся на палубу. Матросы уже старательно драили её, отчего солнечные лучи, отражающиеся от влажных отполированных ежедневной протиркой досок, больно били по глазам. Я болезненно прищурился.
- О-о-о, наш красноречивый друг проснулся, - с насмешливыми интонациями в голосе ко мне приблизился Джек. – Хорошо спалось? – капитан с показной заботливостью воззрился на меня своими тёмно-карими глазами.
- Что я должен делать? – пропустив мимо ушей ехидство Воробья, хмуро спросил я.
- Молоток в руках хоть раз держал? – деловито поинтересовался Воробей. Его развязность тут же куда-то улетучилась, уступив место серьёзности и собранности.
- Разумеется! – с чувством оскорблённого самолюбия ответил я.
Сейчас, оглядываясь на себя тридцатилетнего, я понимаю, что пылкость юности во мне ещё не угасла в ту пору. Тогда меня ещё можно было уязвить. Я не умел так тщательно скрывать свои чувства и эмоции, как научился это делать в конце своей жизни. И в тот момент меня задел пренебрежительный тон, с каким Джек спросил, умею ли я обращаться с молотком. Да любой уважающий себя мужчина низкого сословия виртуозно владел слесарными инструментами. Из-за постоянной нехватки денег мы не могли позволить себе заказывать мебель. Купить доски и сколотить из них стол со стульями было гораздо дешевле. А потому я с ранних лет научился пользоваться пилой, молотком, стамеской и долотом. Но… всё это осталось в прошлой жизни. В той, откуда я сам себя вычеркнул, преступив грань закона.
- Ну и отлично, - расплылся в улыбке Воробей, разводя руки в стороны в жесте, будто он хотел на радостях обнять меня. – Мы как раз лишились плотника, смекаешь? – Джек заговорщицки подмигнул мне. – Эх, хороший бы парень, - покачал головой Воробей, тем самым отдавая дань памяти прежнему плотнику. – Да вот только очень уж взрывной был. Постоянно ввязывался в какие-то драки по пьяни. В одной Фортуна от него отвернулась…, - лицо капитана приобрело скорбное выражение, которое, впрочем, тут же сменилось привычным насмешливым. Подолгу печалиться о чём бы то ни было не входило в привычку Джека.
С тех пор я стал плотником на «Чёрной Жемчужине». Чинил пробоины в корабле, которые были не редки, учитывая частоту нападений на торговые суда, которые хоть и не были приспособлены к военным действиям, но всё же пытались обороняться. Крепил мачты, гнущиеся, а порой ломающиеся в бурю. А в свободное от работы время я уединялся на палубе, если это можно назвать уединением, так как постоянно мимо меня туда-сюда сновали матросы. Но поскольку со мной никто не спешил заговаривать, а я со своей стороны не проявлял инициативу, то моё пребывание на палубе в одиночестве среди людей вполне можно было назвать уединением. В такие минуты я садился возле шлюпок и размышлял о своей жизни. В ней не было каких-то ярких пятен, так что приходилось собирать прошлое по крупицам. Зато это отвлекало от настоящего, в котором я по-прежнему оставался чужим. Будто кусочек суши посреди безграничного бушующего океана. Волны с рёвом накатывают на островок, затапливают его, но всё равно не могут подмять под себя. Наравне с остальными пиратами я брал на абордаж торговые корабли, сражался с их командами, делил добычу. Но это приносило мне лишь мимолётное удовлетворение. После удачного налёта пираты обычно весь день праздновали это, хвастаясь друг перед другом награбленным, распивая дорогие вина, которые везлись на продажу. А азарт, обуревавший меня при виде судна, полного шелков и дорогих безделушек, улетучивался, стоило мне заполучить эти безделушки. Внутри всё время была какая-то пустота, которую я не мог ничем заполнить.
- Влюбитша бы тебе, Грег! – как-то посоветовал мне Крыса. – Шражу полегчает!

 Отправлено: 30.09.07 14:49. Заголовок: Re:

Время шло… Я постепенно стал привыкать к пиратской жизни. Даже научился заглушать гложущую меня изнутри тоску по чему-то неизведанному. В этом мне помогал ром. Я понял, что если сделать бутылку своей верной спутницей, то жить станет гораздо проще. Когда мы оказывались на Тортуге, я мог позволить себе напиться до такой степени, что вообще забывал, кто я есть. Я спал с женщинами, не помня их лиц. Я играл в карты, спуская награбленное. Я ввязывался в драки, выпуская на волю агрессию. Я мог не просыхать неделями, и тогда дни превращались для меня в смазанные картинки, калейдоскопом проносящиеся мимо. И потом я мало что мог рассказать об этих днях, ибо практически ничего не помнил.
На корабле приходилось сохранять относительную ясность ума. Можно было быть немного навеселе, но соображать всегда необходимо было трезво. А потому пили мы понемногу. На это было несколько причин. Первая – мы в любой момент могли наткнуться на очередное судно, с которого можно было поживиться. А идти на абордаж, когда ничего не соображаешь, – верх глупости. Вторая – мы могли встретить какой-нибудь военный корабль, посланный, чтобы уничтожить «Чёрную Жемчужину», попортившую немало крови Ост-индской компании. А о каком сопротивлении может идти речь, если команда еле держится на ногах и с трудом наводит фокус на предметы? И третья – Джек бел крайне щепетилен, когда дело касалось рома. А нагрузить полный корабль этим живительным для всех пиратов напитком мы не могли, и ром на «Чёрной Жемчужине» был в ограниченных количествах, что мешало нам хорошенько и регулярно напиваться.
Иногда мы заходили в крупные портовые города, и тогда нам удавалось разжиться новыми безделушками и сбагрить награбленное ранее. Члены команды, неплохо владеющие мастерством шулерства, оседали в игровых домах, набивая карманы золотыми монетами. Другие подстерегали в подворотнях расфранчённых, надушенных богатеев и обирали их до нитки. Потом в какой-нибудь грязной таверне, где собирался весь уличный сброд, бахвалились друг перед другом и обменивались наживой. А на следующий день всё повторялось снова. Только выбирались другие подворотни и другие злачные места для одурачивания любителей карт.
При посещении одного из таких городов Джек разжился очередным амулетом. Вот уж что я никогда не понимал, так это любовь Воробья ко всяким там бусам, браслетам, перстням, амулетам. Он навешивал их на себя в таком количестве, что напоминал скорее продавца украшений, нежели пирата. И уж конечно, он больше походил на барышню, нежели на грубого, брутального мужика. Но наверное, в этом и была изюминка Джека. Он не был похож на остальных.
- Видел, какой у Джека амулетик? – с лёгкой завистью прошептал Крыса, когда мы наконец-то вернулись на корабль.
- Амулет, как амулет, - безразлично пожал я плечами.
- А мне нравитша, - со вздохом протянул Бонифаций. – Жнаешь, я много ражных амулетиков видел, но такой вштречаю впервые.
- Всё когда-то бывает в первый раз, - хмыкнул я. Меня забавляло то, с каким серьёзным видом Крыса рассуждал об амулетах и талисманах.
- И жнаешь, что шамое приятное? – лопоухий пират аж зажмурился от удовольствия. – То, што Джеку этот амулетик подарили! Видимо, поняли, што таких как он, больше не шыщешь! – гордый за своего капитана, ощерился в улыбке Крыса.
- Да, ты прав, - усмехнулся я. – Джек неповторим.

Я открыл глаза и некоторое время вглядывался в темноту, прислушиваясь к звукам кубрика. Монотонное храпение матросов, мерный скрип мачт. Кто-то бормотал во сне. Закинув руки за голову, я снова закрыл глаза и попытался уснуть. Но сон не шёл ко мне. Тогда, стараясь не шуметь, хотя разбудить уставших за день людей не так-то просто, если не крикнуть «Полундра!», я поднялся с соломенной подстилки, натянул сапоги и вышел на палубу.
Ночь выдалась на редкость противная: промозглая сырость, пронизывающий до костей ветер. В целом же – привычная ночь для осени. Море, покрытое рябью, словно колыбель младенца, укачивало на волнах «Чёрную Жемчужину». Матрос, стоящий у штурвала, зябко поёжился.
- Иди отдохни, - подойдя к нему, глухо произнёс я, берясь за рукоять штурвала. Матрос недоверчиво посмотрел на меня, затем молча кивнул и уступил мне место на капитанском мостике. Сквозь посторонние шумы я услышал топот каблуков по деревянному настилу – парень направился на нижнюю палубу. Сейчас он зайдёт на камбуз, чтобы глотнуть чего-нибудь согревающего. Потом направится в кубрик, где, вполне возможно, ляжет на ещё тёплый от моего недавнего пребывания на нём мешок с соломой. Накроется старой, местами рваной дерюгой. Она практически не греет, но создаёт некое отдалённое подобие уюта. Он закроет глаза и, засыпая, будет слышать лязг шпаг и сабель, звон золотых монет, удары глиняных кружек, полных рома, и смех девиц, которые за пару дублонов подарят ему наслаждение на одну ночь. А затем он погрузится в крепкий сон без сновидений.
Чья-то рука легла на моё плечо. Я резко обернулся, готовый в любой момент отразить возможное нападение. Но это был всего лишь Джек. Всего лишь… Непонятно почему, по спине пробежали мурашки.
«Чёртова сырость!» - выругался я, поводя плечами.
- Что ты здесь делаешь, кэп? – хмуро спросил я. – Не доверяешь мне? – криво усмехнувшись, задал я вопрос, который уже не в первый раз крутился у меня в голове. Джек никогда не подпускал меня к штурвалу. Точнее, я спокойно мог находиться рядом с ним, но управлять кораблём мне не позволялось. На ночную вахту Джек мог назначить любого из команды, но никогда не доверял это мне, хотя прошло уже больше года с той поры, как я стал одним из пиратов.
- А где Сэм? – насмешливо, с наигранным удивлением спросил Джек. – Чёрт, я был уверен, что застану возле штурвала его!
- Я отправил его вниз, - кратко отрапортовал я, стараясь при этом твёрдо смотреть в чёрные глаза капитана, но в то же время, крепко держа рукояти штурвала, периодически поглядывать на море.
- О-о-о, - ухмыляясь в усы, протянул Джек, - да ты у нас теперь принимаешь решения, кому из команды чем заниматься!
Это была провокация. Я понимал, что, будучи плотником, не имею никакого права на подобную инициативу. Однако я не слышал в голосе Джека явного недовольства. Скорее, затаённый интерес. Капитан выжидал моей реакции.
- Мне всё равно не спалось, - пожал я плечами. – И мне нет никакой разницы, где провести ночь: в кубрике, мучаясь бессонницей, или здесь, дав возможность поспать другому человеку.
- Какое благородство, браво! – с пафосом, присущим всем этим расфранчённым аристократам в напудренных и надушенных париках, произнёс Джек и похлопал в ладоши. – Забота о команде довольно ценное качество и очень важное для боцмана, смекаешь? – положив свою ладонь на штурвал поверх моей руки, заставил меня посмотреть на себя Джек.
От прикосновения мозолистой мужской руки меня будто обдало жаром. Все звуки вокруг вдруг стихли – воцарилась мёртвая тишина. И лишь два тёмно-карих глаза озорно поблескивали в темноте, гипнотизируя меня. Шумно сглотнув, - в горле почему-то вдруг пересохло, - я отдёрнул руку. И в то же мгновение, я вновь услышал свист ветра, шипение разбивающихся о корму волн. Но теперь ко всему этому примешивалось ещё и биение моего сердца, которое непонятно почему набатом отдавалось у меня в ушах.
- Боюсь, я не совсем понимаю, - под предлогом, что мне надо посмотреть на море, я отвёл взгляд.
- Мне бы пригодился человек, который способен руководить этими оболтусами, - красноречиво глядя в сторону лестницы, ведущей на нижние палубы, где сейчас обреталась команда корабля, произнёс Джек.
- С чего ты решил, что они будут меня слушать? – криво усмехнулся я. В конце концов, все они привыкли воспринимать меня как простого плотника, такого же пирата, как и они. А теперь вдруг мне предлагается встать на ступень выше них. И хотя Пиратский кодекс старательно уравнивал права всех членов команды, за исключением капитана, разумеется, но всё же боцман занимал значительно более важное место, чем остальные моряки.
- Они уважают тебя, доверяют, - всё с теми же насмешливыми интонациями, однако с расстановкой произнёс Воробей. - А потому послушают.
В этом он был прав. Уважение и доверие были двумя основными принципами, позволявшими управлять непокорными морскими волками. И бунты на пиратских кораблях чаще всего происходили именно оттого, что пираты теряли уважение к своему капитану. Потому ли, что капитан шёл наперекор всей команде в выборе курса, отчаянно рискуя при этом жизнями последовавших за ним людей, или же потому, что со временем он становился жадным до добычи, обделяя при этом остальных – не суть важно. Важно то, что оступившись однажды, редко кому из горе-капитанов удавалось выжить. Их либо вздёргивали на рее, что было самой позорной мерой наказания, либо пускали по доске. А чтобы подобного не произошло, капитаны подходили к выбору своей правой руки – боцмана с серьёзной ответственностью. Ведь в случае чего именно боцман мог утихомирить разошедшихся пиратов. Впрочем, тот же самый боцман мог и подвигнуть их на бунт. А потому для капитана не последнюю роль играл тот факт, может ли он положиться на своего боцмана, может ли доверять ему?
- А ты-то сам доверяешь мне, кэп? – с неким вызовом глядя ему в глаза, резко спросил я.
Джек пристально посмотрел мне в глаза, после чего хмыкнул и бросил в ответ лишь одно слово:
- Доверяю.
Наш прежний боцман на беду свалился с цингой. Он стал вялым, нервным, быстро утомлялся и уже не мог с былой бравадой управлять сборищем пиратов, являвших собой команду легендарной «Чёрной Жемчужины».
- Бедняга Барти! – украдкой, чтобы не слышал сам больной, шептались пираты. Действительно, на боцмана было жутко смотреть. К внутреннему упадку сил примешивались ещё и внешние признаки болезни: пальцы его рук и губы посинели, зубы расшатались, а некоторые выпали, и теперь Барти постоянно харкал кровью, которая не переставала сочиться из его набухших десен. Наш некогда удалой боцман являл теперь собой жалкое зрелище…
Подумав, я согласился заменить его. И когда я озвучил своё решение капитану, на сердце у меня было тяжко. Я ощущал себя так, будто ударил Барти ножом в спину, хотя и понимал, что иначе было никак: не я, так кто-нибудь другой станет боцманом вместо старины Барти.
- Вот и ладненько, - подвёл итог нашей беседе Джек, сверкая из-под усов золотыми зубами.

 Отправлено: 30.09.07 14:50. Заголовок: Re:

Быть боцманом оказалось не так уж и плохо. Джек как всегда был прав: команда приняла меня в качестве замены покойного Барти. Так, теперь я распределял добычу, стараясь никого не обделить. В первый раз, как я это делал, все с ожесточенной пристальностью следили за каждым моим жестом, боясь, что я могу утаить от них лишний дублон. Но постепенно напряжённость спала – я понял, что мне доверяют.
В мои обязанности входило также следить за состоянием парусов, снастей и такелажа. Когда что-то на корабле требовало починки, этим занимался наш новый плотник – Мечтатель Джо, как его прозвали за любовь к витиеватым размышлениям о безбедном будущем. Но как боцман, я принимал в работе Джо самое непосредственное участие, забывая на время, что я уже не плотник, и с меня требуется больше следить за процессом, нежели стучать молотком.
Став боцманом, я обрёк себя тем самым и на участь судьи и палача в одном лице. Я разрешал споры, столь часто вспыхивающие среди пиратов. И я же наказывал зачинщиков. Одного из спорщиков, который в недобрый для себя час осмелился ради золотой побрякушки наброситься с ножом на подельника, я, чтоб другим неповадно было, самолично вздёрнул. Мир Джентльменов Удачи жесток. Но главное правило – не идти против своих же. А если протест к тому же угрожает жизни членам команды, то виновник должен поплатиться за это.
Не могу сказать, что мне было жаль Скрягу. Своими кознями он попортил нам много крови. Он воровал у одних и сваливал ответственность на других. Начинались перепалки: один требовал вернуть ему украденное, второй божился, что он ничего не брал. Когда же однажды Скрягу уличили в том, что он нечист на руку, он принялся визгливо вопить, что это всё подлая ложь, что его, несчастного, оклеветали. Тогда Мечтатель предложил проверить его вещи. Скряга весь затрясся от злобы и схватился за нож. К счастью, Джо отделался небольшим ранением в ногу. Разгневанная поступком Скряги команда всё-таки обшарила его имущество и обнаружила там все пропавшие вещи. Возмущённые тем, что их долгое время водили за нос, пираты стали требовать самого сурового наказания для Скряги. Решение оставалось за мной. В тот же день, на закате, Скряга болтался на рее.
- Ты правильно поступил, Грег, - одобрительно похлопал меня по плечу Джек. – Он это заслужил.
Пиратский Кодекс – занимательная штука! Он делает капитана самым главным на корабле, но при этом не даёт ему права наказывать своих головорезов. Капитан может лишь потребовать наказания, а вот степень вины определяет боцман. Он же зачастую и приводит приговор в исполнение.

Как обычно, в полуденный час я стоял на палубе, облокотившись о борт и напряжённо вглядываясь в бескрайние морские просторы. Вот уже несколько дней, как мы пытались причалить, но нигде не видели ни клочка суши. «Чёрная Жемчужина», словно заколдованная, курсировала где-то между Каракасом и Гренадой. Прославленный компас Джека, который никогда не показывал на Север, оставался верен себе: стрелка безостановочно крутилась из стороны в сторону, уводя нас всё дальше от земли. Попытки определить наше положение по солнцу или по звёздам терпели крах: вот уже третий день небо было затянуто грязно-серыми тучами.
- Дьявол тебя задери! – сквозь зубы выругался я, зябко ёжась.
В последнее время я неважно себя чувствовал. Но это не было приступом морской болезни. Просто иногда меня бросало в жар, а порой мороз пробирал по коже. И вот сейчас, в этой влажной духоте летнего дня, я попеременно то покрывался испариной, то стучал зубами от озноба.
- Ты в порядке, Грег? – с беспокойством уставился на меня Крыса. Я и не заметил, как он подошёл. В последнее время кроме подступавшей болезни меня мучил ещё один вопрос: что со мной творится? Я действительно не мог понять, почему при виде Джека какая-то необъяснимая тоска охватывает меня, гложет моё сердце. Когда он был рядом, мне хотелось быть к нему ещё ближе. Но стоило мне остаться одному, как я желал лишь одного – убраться подальше отсюда к чёртовой матери. Меня обуяло какое-то внутреннее смятение. Я стал сам не свой. Раздражительный, озлобленный. Моё столь привычное для всех немногословие теперь часто сменялось язвительными и колкими замечаниями. Мне было неспокойно, и я выплёскивал своё раздражение на других.
- Может, наштоечку какую примешь, а? – участливо предложил Крыса.
- Обойдусь как-нибудь! – угрюмо буркнул я.
- Эй, Молчун! Тебя капитан зовёт! – окликнул меня Сэм, которого я однажды ночью сменил у штурвала.
Оттолкнувшись руками от борта, я развернулся и сделал шаг по направлению к лестнице, ведущей на нижние палубы. Всё вокруг вдруг резко качнулось.
- Грёбаная погода! – процедил я, стараясь удержать равновесие на пляшущей под моими ногами палубе.
- Тише, тише, Грег! – придержал меня за торс подскочивший Крыса. – Тебе полежать не помешало бы. Вон, какой бледный штал. Аж шатает вшего!
Я окинул его затуманившимся взглядом. Потом посмотрел на море – волны с пенными барашками размеренно покачивали корабль.
- Я должен зайти к Джеку, - с паузами после каждого слова, в течение которых я судорожно глотал ртом воздух, попытался было возразить я. Но тут перед глазами всё поплыло, мир снова пошатнулся, и я потерял сознание. В темноте кубрика едва различались очертания спящих людей, но мерное посапывание одних и надрывный храп других не давали усомниться в том, что маленькое помещение набито до отказа. В этот ночной час корабль спал. Где-то на палубе, я знал это наверняка, не смыкая глаз, вглядывается во мрак Силач Бобби – темнокожий малый ростом под два метра. Мягко ступая по доскам нижней палубы, я остановился у двери в каюту капитана. Толкнув дверь, я вошёл внутрь и задвинул с обратной стороны щеколду.
- А, это ты, Грег, - оторвавшись от карт, которыми был завален весь стол, поприветствовал Джек. – Что привело тебя в столь поздний час? – с прищуром глядя на меня, спросил он.
- Ничего особого, - пожал я плечами, медленно приближаясь к столу Джека.
- Тогда какого чёрта, Грег? – в тоне Джека сквозило неудовольствие. Он не любил, когда его отрывают от дел по пустякам.
Оставив его вопрос без ответа, я молча опёрся одной рукой о стол, а пальцы другой сомкнул на подбородке Джека. Не давая ему опомниться, я накрыл его рот своими губами. Некоторое время Джек не двигался. Видимо, он просто не мог понять, что же творится. Когда же до его сознания дошла суть происходящего, он резко отшатнулся и, с грохотом отодвинув стул, выскочил из-за стола.
- Эй, приятель, ты что? - Джек удивлённо вскинул брови и с преувеличенным испугом на лице посмотрел на меня.
- Боишься? – с горькой усмешкой, скорее утвердительно, нежели вопросительно, хрипло произнёс я, с тоской взирая на своего капитана.
- Да брось, приятель! – беспечно махнул рукой Джек. – С чего бы мне тебя бояться?
- Значит, всё в порядке? – с ухмылкой резюмировал я Прислонившись к стене и скрестив на груди руки, я пристально следил за Джеком, который, схватив бутыль рома, с остервенением откупоривал её.
- Ну разумеется! – слишком поспешно для того, чтобы его слава были правдой, ответил Воробей. Он, наконец, справился с пробкой, и теперь с жадностью хлебал прямо из горла напиток пиратов.
- А я думал, ты более раскованный, кэп, - хмыкнул я.
- Неужто разочаровался во мне? – оторвавшись от бутылки, с вызовом взглянул на меня Джек.
- Ты убил во мне веру в легендарного бесстрашного капитана, - с сарказмом ответил я. - Теперь Легенды больше не существует. Есть просто Джек. Джек Воробей.
Я знал, куда бить. Джек всегда крайне болезненно воспринимал, когда его – Легенду семи морей – пытались низвергнуть до обычного пьяницы-пирата.
- Я - Легенда, мой дорогой, - расплывшись в улыбке, Джек сделал пару шагов по направлению ко мне, - с чего вдруг сомнения, а?
- А разве Легенды хоть чего-то боятся? - вопросом на вопрос иронически откликнулся я. Я провоцировал его. Я двигался на ощупь, но инстинктивно чувствовал, что иду верной дорогой.
- Проверим? – Джек принял мою игру. Теперь для него было делом чести, если можно говорить так о пирате, - выйти из неё победителем.
Кошачьей походкой преодолев расстояние между нами, Воробей прильнул ко мне и, насмешливо посмотрев мне в глаза, поцеловал.
«Видимо, бедняге Джеку пришлось собрать в кулак всё своё мужество, - сострил про себя я. – Впрочем, - мысли разбегались, - это не так уж и важно...»
Обхватив Джека одной рукой за шею, а другой за торс, я рывком притянул его к себе. Ближе, как можно ближе. Так близко, что кажется, ещё чуть-чуть, и я растворюсь в нём. Всё вокруг плыло. Грань реальности постепенно стиралась. В этот момент для меня не существовало никого, кроме Джека в моих объятиях, который целовал меня с такой неуёмной страстью, с таким жаром, что я терял рассудок. Как же давно я мечтал об этом! Наверное, Джек ощутил свою власть надо мной, потому что с удовлетворённой улыбкой хищника отстранился, напоследок коснувшись языком моих припухших губ.
Но я уже не мог просто так его отпустить. С каким-то звериным рыком развернув его и пригвоздив к стене, я рьяно принялся вытаскивать наружу полы рубашки Джека, заправленной в обтягивающие штаны. Стервец! Он знал, что хорошо сложен, а потому не скрывал этого, а наоборот, всячески подчёркивал, сводя меня тем самым с ума. В конце концов, рубашка была вытащена из чересчур тесных брюк, и, скользнув руками под неё, я смог насладиться кожей своего любимого капитана: чуть грубоватая, с несколькими шрамами, довольно ощутимыми под моими ладонями, она в то же время была такая нежная и желанная! С необузданным желанием я снова впился в губы Джека, оставляя на них кровоточащую ранку от моих зубов.
Я и не заметил, как сам остался без рубашки. Ловкие пальцы Джека ласкали мою спину, заставляя меня замирать от наслаждения. Нежные прикосновения сменялись довольно ощутимыми царапаньями. Его ногти впивались мне в спину, причиняя боль. Но она лишь придавала остроты тому сумасшествию, которое творилось сейчас со мной.
В хаосе, царившем в тот момент в моей голове, танцующие языки пламени, сплетавшиеся в причудливые изгибы и только что обжигавшие, сменялись остротой сотен мелких ледяных осколков, впивающихся в мою кожу и, казалось, даже в сам мозг. Разноцветные пятна водили безумный хоровод, разлетаясь сверкающими точками и снова воссоединяясь в размытые фигуры. Энергия слепящим белым столпом пронизывала всё моё существо. Я знал, что ещё немного, и я шагну за грань всех мыслимых удовольствий. Ещё немного, и меня накроет такая волна наслаждения, утонуть в которой любой почёл бы за высшее счастье. Ещё чуть-чуть… Ещё какое-то жалкое мгновение…

Я резко сел на своём тюфяке, тяжело дыша. На лбу выступили капельки пота, сердце колотилось так, будто намеревалось пробить грудную клетку и покинуть моё бренное, разгорячённое тело.
«Это был всего лишь сон!» – одними губами пробормотал я, отирая со лба бисеринки влаги.
В ту ночь я больше так и не уснул. Ворочался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее на пыльном мешке со сбитой прелой соломой, местами торчащей наружу, но всё было напрасно. Сон не шёл ко мне. Вместо него перед глазами вставали картины, созданные моей больной фантазией: Джек, которого я могу чувствовать каждой частичкой своей кожи – так он близок ко мне; Джек, изгибающийся дугой от наслаждения; Джек, в блаженстве обмякающий в моих руках. Джек, Джек, Джек… Мне казалось, что я бегаю по кругу, пытаясь поймать этот эфемерный образ. Так иной пёс устраивает охоту за своим хвостом. Кажется, чего проще? Вот же он, мелькает перед самым твоим носом. А щёлкнешь челюстями – и поймаешь лишь воздух. А хвост по-прежнему маячит перед глазами, раззадоривая и озлобляя тщетностью попыток. И Джек подобно собачьему хвосту ускользал от меня, дразня своим видом и исчезая при каждой моей попытке дотронуться до него.

 Отправлено: 30.09.07 14:51. Заголовок: Re:

- Пить! – с трудом разлепив губы, прохрипел я.
- Грег, ну шлава Богу, ты очнулшя! – тут же подскочил ко мне Крыса.
Я с жадностью припал к протянутой мне кружке.
- Который сейчас день? – утолив жажду, спросил я.
- Шреда, - живо откликнулся Крыса, расплываясь в улыбке. Он так и светился от счастья, что я пришёл в себя. – Ты пролежал в бреду шесть дней!
- Я что-нибудь говорил? – внутренне напрягся я.
- Да нет, - пожал плечами Крыса. – Правда, иногда жвал Джека. Вот, что жначит наштоящий бочман! Даже в болежни бешпокоитша помнит о капитане! – гордо произнёс Крыса.
- Где мы сейчас находимся? Нам удалось причалить к берегу? – поспешил я перевести тему, а заодно задать мучившие меня вопросы.
- Не волнуйся, приятель, всё в порядке, - раздался столь знакомый и столь волнующий голос капитана.
- Привет, Джек, - устало произнёс я. Я был очень слаб. Лихорадка измотала меня.
- Ну как ты, старина? - присаживаясь подле меня, поинтересовался Джек.
- Жить буду, - попытался сострить я, но получилось как-то вяло.
- Вшё-вшё, Грегу нужно пошпать! – засуетился Крыса, мягко, но настойчиво выпроваживая Джека прочь. – На-ка, выпей, - велел он, протягивая мне какой-то омерзительно воняющий настой, который на вкус оказался не лучше. Морщась, я проглотил пойло Крысы и уже через несколько минут погрузился в глубокий сон без сновидений. Уже через пару дней я снова был на ногах.

Чувство неудовлетворённости, изводившее меня до болезни, теперь, после ночей, когда я, пусть и не наяву, но был близок с Джеком, лишь усилилось. И если с физической неудовлетворённостью я ещё мог как-то справиться, то побороть душевное смятение было выше моих сил. Будь мы сейчас на берегу, я бы нашёл, куда уйти, чтобы побыть одному. Здесь же, в замкнутом пространстве корабля, среди необъятной сине-зелёной глади моря, я вынужден был общаться с людьми. Бежать мне было некуда. Палящее солнце, крики чаек, плеск волн, крики матросов – всё это сливалось в неукротимый поток, сметавший меня, погребающий под собою. Я задыхался. На свежем воздухе, пропитанном солёными брызгами, когда дышится так легко, я задыхался. Окружающий мир давил на меня, зажимал в тиски.
Я сторонился Джека. Я не хотел его видеть. Я знал, что стоит мне взглянуть на него, как тело предательски вспомнит его ласки, которые привиделись мне в лихорадочном сне, а потому были столь явственны, что я, казалось, в действительности ощущал грубоватую нежность его кожи. Я боялся, что не смогу совладать со своими чувствами.
О, если бы это было спокойное, размеренное чувство, которое я испытывал к моей рыжей Рози! Но нет! К Джеку я испытывал страсть. Страсть, ослеплявшую меня, лишавшую рассудка. Страсть, которая пробуждала во мне все низменные животные инстинкты. Я хотел обладать Джеком. Я хотел подавить его волю, подчинить себе. Я хотел, чтобы не я, а он, жаждал нашего единения.
Медленно, но верно я сходил с ума.

В череде моих воспоминаний практически не встречаются упоминания о нападениях на торговые корабли, о морских боях, о бурях, в продолжение которых мы не раз были готовы проститься с собственными жизнями. Возможно, это покажется странным, но для человека, который живёт среди этого, для которого убивать и выживать в борьбе со стихией стало таким же привычным и обыденным делом, как для иного поесть или справить нужду, - для такого человека всё это кажется столь незначительной мелочью, что он не придаёт ей значения. То, что представляет интерес для обитателя суши, для морского волка лишь безликие серые будни.
Но одно нападение намертво врезалась мне в память. В тот раз я впервые убил человека ради Джека… Не за него (защищая капитана, я успокоил навечно не одного удальца), а ради него. Ради того, чтобы доставить ему удовольствие. Ради того, чтобы он был счастлив.

- Торговец по левому борту! Торговец по левому борту! – истошно завопил смотрящий, тыча пальцем в сторону маленькой чёрной точки, движущейся в нашу сторону.
- Триста акул мне в глотку! Вот поживимся! – сверкнул единственным глазом Старина Фрэнки. Это был низкорослый крепкий мужчина около пятидесяти лет. Моряком он стал, будучи ещё совсем юнцом. Начиная с пороховой обезьяны на судах Ост-индской компании, позже Фрэнки стал прожженным пиратом. В море он провёл гораздо больше времени, чем остальные. Но из-за своего пристрастия к рому и покеру, он так и не сумел обзавестись собственным кораблём и теперь служил канониром на «Чёрной Жемчужине».
- Жаль, что курочек там нет, - в ожесточении сплюнул на палубу Ненасытный Пит. Этот парень был помешан на женщинах. За ночь он мог оприходовать четырёх девок сразу. Шлюхи Тортуги боялись его. Будучи не в духе, Пит мог и поколотить их. О том, что в постели он был грубым и ненасытным, речи уже не шло – прозвище Пита говорило само за себя.
- Кто о чём, а Пит наш всё о бабах! – хохотнул Фрэнки и направился к своим пушкам. Там уже вовсю суетился Пинтел. Тут и там по палубе сновали пираты, готовясь брать торговца на абордаж. Я хладнокровно отдавал соответствующие приказы, хотя мои корсары и сами прекрасно знали, что делать в подобной ситуации.
А тем временем на торговце заметили нас и спешно пытались избежать уготовленной им участи. В то время как нами владело приятное возбуждение от мысли, что уже к вечеру мы обогатимся, люди на торговце метались в нервном напряжении, осознавая, что они обречены. От «Чёрной Жемчужины» ещё никто не уходил.
- Приготовиться к бою! – скомандовал я, когда мы приблизились к торговцу на расстояние пушечного залпа.
- Есть! - с энтузиазмом откликнулся Фрэнки.
Через полчаса торговец был наш.

Оказавшись на его палубе, бравые пираты «Чёрной Жемчужины» первым делом поубивали всех, кто представлял угрозу. Войдя во вкус, они могли бы отправить на тот свет всех, находившихся на корабле, но Джек, предпочитавший не махать саблей направо и налево без особой на то причины, охладил пыл своих головорезов, намекнув, что пока они поливают палубу кровью врагов, их добычу может урвать кто-нибудь другой. Жадные до наживы, пираты принялись обшаривать корабль. Хоть мы и были командой, но когда дело доходило до ценных вещичек, каждый становился сам за себя. Никто не доверял остальным, зная, что при любом удобном случае свои же его и обчистят. И хотя награбленное изначально, до дележа, собиралось в общий котёл, тот, кто первым натыкался на золотишко преспокойно мог незаметно для других умыкнуть пару-тройку монет.
Уже через минуту после замечания Джека верхняя палуба опустела, если можно так выразиться, учитывая трупы, в различных позах лежащих на пропитавшихся их кровью досках. Позы убитых были столь нелепы и неестественны, что они походили на карикатуры. Неподалёку от меня, скрючившись, лежал молодой парнишка с торчащей из шеи саблей. Оступившись, он упал, и в ужасе сжался в комок, моля о пощаде. Но его не пощадили.
Их живых теперь на палубе оставались лишь Джек, Крыса и я, да трясущийся от страха старикан знатного происхождения, о чём свидетельствовали его одежды из дорогого сукна и увесистый медальон на груди.
- Какая милая вещица, - хищно осклабился Джек, глядя на испуганного аристократа, пухлое лицо которого подрагивало от нервного напряжения.
- Ты хочешь её? – непонятно почему, вдруг спросил я.
Джек порывисто, но в то же время грациозно обернулся и насмешливо взглянул на меня.
- Хочу!
Ещё с несколько секунд я смотрел в его бездонные чёрные глаза, после чего решительно направился к напудренному франту. Взяв в руку массивное украшение, висевшее на шее расфуфыренного петуха в парике, я резко дёрнул его, но… неожиданно почувствовал сопротивление. Жадный старикан железной хваткой вцепился в золотую побрякушку с драгоценными каменьями и ни в какую не хотел её отпускать.
- Отдай, - сквозь зубы процедил я. – Тебе же лучше будет!
Я не хотел его убивать. Мне просто нужна была эта безделушка. Однако старый скряга сам подписал себе смертный приговор… Выхватив из-за пояса рыбацкий нож с широким стальным лезвием – память об отце, - я безжалостно полоснул им по горлу соперника. Его блёкло-голубые глаза расширились, кровь багряным фонтаном полилась из раны. Этот несчастный аристократишка ещё несколько мгновений судорожно глотал ртом воздух, после чего послышались булькающие хрипы, и холёное тело обмякло в липкой красной луже, расплывающейся вокруг него. То, ради чего была загублена ещё одна человеческая душа, наконец-то было в моих руках.
- Держи! – я подошёл к Джеку и протянул ему свой трофей. Глаза капитана полыхнули алчным огнём.
- Спасибо, Грег, - не отводя взгляда от медальона, вертя его то так, то сяк, наслаждаясь игрой солнечных лучей в гранях алмазов и рубинов, мурлыкнул Джек.
Ему было неважно, кто преподнёс ему эту игрушку. В данный момент для него было важно то, что она принадлежит ему и только ему. Но его благодарность наполнила моё сердце таким блаженством, что я готов был грабить и убивать всех подряд, лишь бы только всегда видеть на его губах эту блуждающую улыбку и отблески золота в блестящих карих глазах – признаки мимолётного счастья Легендарного Пирата.
- Пойду проверю, как там наши орлы, - буркнул я, направляясь на нижние палубы.
Я неловко чувствовал себя. Я мог бы стоять и просто смотреть на Джека целую вечность. Но только, если бы за этой вечностью ничего больше не следовало. Нельзя было показывать, кому бы то ни было, что Джек мне не безразличен. Я и так сболтнул в бреду лишнего. И сейчас, как мальчишка, бросился за очередной безделушкой для Джека. Свидетелем тому, правда, был только Крыса, но и это ни к чему. Создавая внешне впечатление глупого, поверхностного малого, Блум, на самом деле, был довольно проницателен. Особенно, когда дело касалось Джека.
Женский крик заставил меня вздрогнуть.
«Женщина? Откуда здесь женщина?»
Барышни на торговых кораблях были редкостью. Обычно они предпочитали более комфортабельные суда. На торговых суднах же обычно путешествовали купцы и несколько крепких мужиков, нанятых для охраны груза. И каким ветром занесло сюда дамочку?
Я направился на голос. В трюме моим глазам предстала следующая картина: Ненасытный Пит с ожесточением срывал одежду с юной девушки, а та вырывалась и звала на помощь. Размахнувшись, Пит наотмашь ударил её по лицу. Шляпа, нахлобученная на голову девушки, слетела, и копна огненно-рыжих волос рассыпалась по плечам.
Тут же перед моими глазами возникла моя Розина. Вот она мечтательно закрывает глаза и запрокидывает голову назад. Хрипло смеясь, пускает в потолок дым от самокрутки. А её рыжие волосы каскадом струятся по спине…
- Оставь её, Пит! – процедил я.
- Да её на всех хватит! – похабно ухмыльнулся Пит, терзая своими лапищами обнажённую грудь девушки.
- Я сказал, оставь её! – с металлом в голосе повторил я.
- Хочешь быть первым? Да пожалуйста! – Пит, вцепившись в волосы несчастной, резко дёрнул их, отчего девушка вскрикнула, а потом с силой оттолкнул её от себя.
- А теперь пошёл вон!
Яростно проклиная меня, на чём свет стоит, Пит убрал в штаны своё богатство, которое в порыве безудержной похоти уже успел вытащить наружу, и выскочил прочь.
- Ты в порядке? – я приблизился к девушке и подал ей руку, помогая подняться. С опаской она посмотрела на меня, а затем робко вложила свою ладонь в мою:
- Да.
- Как ты здесь оказалась? – я снял сюртук и протянул его девушке, чтобы она прикрылась. Пит разодрал её одежду, и теперь она клочьями свисала на щуплой фигурке.
- Мы с братом сироты, - начала девушка, натягивая мой сюртук. - Чтобы хоть как-то прокормиться, он нанялся на этот корабль юнгой. А я, переодевшись в мужское платье, последовала за ним. И всё было хорошо, пока на нас не напали пираты. Мой брат, - в глазах девушки появились слёзы, - он жив?
Я вспомнил паренька с саблей в горле:
- Боюсь, что нет.
- Вы!.., - голос девушки срывался от гнева, смешанного с болью и отчаянием. – Вы убили его! Убийца! – она накинулась на меня с кулаками.
- Побереги силы, девочка! – схватив её за тонкое запястье, холодно проговорил я. – Они тебе ещё понадобятся, чтобы добраться до берега.
- Одной? – вмиг остыв, с испугом спросила девушка.
- Ну, если хочешь, Пит может составить тебе компанию, - усмехнулся я. Это было жестоко по отношению к бедняжке, но оставаться здесь, среди пиратов, каждый из которых за время плавания изголодался по женскому телу, было для неё крайне опасно. Для неё было лучше погибнуть по воле моря, нежели провести свои последние часы, ублажая грубых безжалостных мужчин. Вместе с девушкой мы вышли на верхнюю палубу. Перепуганная, она жалась ко мне, как потерявшийся щенок.
- Откуда здесь это прелестное создание? – при виде нас отреагировал Джек, с интересом разглядывая девушку.
- Переоделась мальчишкой и пробралась на корабль вслед за братом, - пояснил я.
- Рыжая! Ведьма! – зашептал Крыса, доставая из-за пояса небольшой мешочек с каким-то порошком и обсыпая им себя и Джека. Поморщившись, Джек смахнул с себя сушёное крылышко какого-то насекомого, вместе с порошком осевшее на рукав его рубашки.
- И надолго ты к нам, цыпа? – склонив голову набок, Воробей оценивающе посмотрел на девушку. Я почувствовал, как внутри меня с глухим утробным ворчанием зашевелилась ревность.
- Пожалуйста, мистер, не делайте мне ничего плохого! – судорожно цепляясь за меня, словно ища защиты, пролепетала девушка.
- Грег, не пожволяй ей околдовать шебя! – вклинился Бонифаций, швыряя щепотку порошка и в меня.
- Отпусти её, Джек, - попросил я. Девчонка напоминала мне мою Рози, и мне не хотелось, чтобы она, как Рози, кончила жизнь в столь юном возрасте. А здесь с ней не стали бы церемониться. Попользовались бы и либо перерезали глотку, либо выбросили за борт, свято веря в примету, что женщина на корабле – к беде.
- Ну, допустим, я её отпущу, - хитро прищурился Джек. - И куда же она, по-твоему, направится, приятель? Бороздить моря в одиночку на утлой лодчонке? – сверкнув золотыми зубами, усмехнулся Джек.
- Да хоть к Моршкому Дьяволу! – снова влез Крыса. – Только не вждумай вжять её ш шобой! А то накличет беду на вшех наш!
- Ей недолго придётся путешествовать в одиночку, - изогнув уголок губ в подобии ухмылки, парировал я. – Вон тот корабль, - я указал на чёрную точку, видневшуюся на горизонте, - подберёт её.
- Корабль? – Джек схватил подзорную трубу и вгляделся вдаль. – Это «Перехватчик»! Уходим!
- Уходим! – вторил любимому капитану Крыса.
Воспользовавшись тем, что на нас никто не обращет внимания, я спустил на воду лодку, посадил в неё девушку и, подарив на прощание золотой, велел ей грести прямо к «Перехватчику».
- Попутного ветра тебе, девочка! – глядя на щуплую фигурку, старательно налегающую на вёсла, одними губами пожелал ей я.

- Ого, сколько добра! – пробасил Силач Бобби, встречая нас на «Жемчужине». Во время грабежа торговца Бобби оставался а штурвалом корабля. Лишённый возможности поразвлечься, размахивая саблей, этот двухметровый пират с тоской провожал нас взглядом, когда мы перебирались на торговец. Зато теперь, при виде нашей добычи настроение Бобби явно улучшилось. Глаза засверкали, а рот искривился улыбке, обнажавшей гнилые желтоватые зубы, тем не менее, всё равно ярко контрастирующие с тёмным цветом его кожи.
- Было бы ещё больше, если б Молчун не влез, куда не надо, - злобно прошипел Ненасытный Пит, искоса глядя на меня.
- А что стряслось-то? – полюбопытствовал Бобби.
- Там была девка. И мы все могли бы неплохо повеселиться с ней. Но этот сукин сын, кашалот ему в глотку, видите ли, пожалел девчонку и не позволил никому и пальцем до неё дотронуться! Евнух чёртов! – Пит в ожесточении сплюнул.
Я почувствовал, как зачесались мои руки, чтобы съездить ему по физиономии, но у меня были дела поважнее – поднять на борт оставшихся членов команды и проследить, чтобы никто ничего не утаил. Вот почему я сделал вид, что ничего не слышал.
- Ты бы за языком-то последил! – вмешался Мечтатель, сбрасывая на палубу свою добычу.
- Морской Дьявол меня задери! Неужто и ты евнух? – хохотнул Пит.
Мечтатель напрягся. Он, как и все нормальные мужики, не допускал подобных шуток. И Питу не поздоровилось бы, если бы не вмешался старина Фрэнки.
- Успокойся, Пит! – похлопал он по плечу разошедшегося пирата. – Вот доберёмся до ближайшего порта, и я лично сниму тебе девочку на ночь.
Изрыгая всевозможные проклятия, Пит отошёл в сторону. Однако по его недоброму выражению лица я понял, что на этом дело не закончится. Как выяснилось позже, я оказался прав…

- Да плевать я хотел на то, что его назначил Джек! – донёсся до меня приглушённый голос из-за двери кают-компании. Я внутренне напрягся и замер, весь обращаясь в слух.
- Да забудь ты про это!
- Забыть?! Да он всех нас подставит при первом же удобном случае!
- Да с чего ты это взял?
- Да сами посудите, парни, ведь он ставит свои интересы превыше интересов других! Да этому ублюдку плевать на нас! Если ему посулят помилование и пару звонких монет, он с радостью сдаст нас.
- И что ты предлагаешь?
- Ночью, когда он будет нести вахту, столкнуть его за борт.
- Да ты в своём уме? Если кто-нибудь узнает!..
- Да никто не узнает! Мало ли, закружилась у парня голова. Ну и бултыхнулся вниз.
- Ты псих, Пит!
- Да ладно тебе, Бобби, не дрейфь!
- В самом деле, Бобби, решайся уж на что-нибудь, – не выдержав, рванул на себя дверь кают-компании я.
Лица пиратов надо было видеть. Перекошенное от ненависти мерзкое лицо Пита, осознавшего в этот момент, что ему грозит возможная смерть. Чуть растерянная физиономия чёрного Бобби, который так и не пришёл к какому-нибудь одному решению. Ещё несколько пиратов, нахмурившись, буравили меня взглядами.
- Кажется, пришло время нам с тобой поговорить, Пит! – сухо произнёс я, кладя руку на бедро, где висел заткнутый за пояс нож.
- Ну давай, - осклабился Пит, медленно поднимаясь из-за стола. В руке его блеснула сталь кинжала.
- Вы што вше тут, ш ума што ли пошходили! – с визгом ворвался в помещение Крыса. А следом за ним в дверном проёме показался и Джек.
- И что тут у нас происходит? – сузив глаза, внимательно обвёл присутствующих пронизывающим взглядом Воробей.
- Всё в порядке, кэп, - невозмутимо ответил я. – Просто у нас с Питом возникли некоторые разногласия, которые мы как раз собирались обсудить.
- Пит, я, кажется, тебя предупреждал…, - холодно обратился к пирату Джек.
- Мы требуем нового боцмана! – нахально заявил Пит, уверенный в поддержке остальных своих сообщников. Уши Крысы при этих словах гневно заполыхали. Мой преданный друг Бонифаций не мог поверить, что кто-то не разделяет его отношения ко мне.
- А меня Молчун устраивает, - вопреки ожиданиям Пита, вдруг выдал Бобби.
- Меня тоже. И меня. И меня, - пробормотали другие пираты.
Пит затравленно огляделся. Он один выступал против меня. И один должен был понести наказание за то, что подбивал остальных взбунтоваться.
- Ну, Грег, решать тебе, какое наказание понесёт наш Пит, - подмигнул мне Джек.
- Думаю, дюжины ударов палками ему хватит, - сжалился я над Питом. Тот с раболепской благодарностью посмотрел на меня. Ещё бы! Да за подобное я запросто мог его вздёрнуть, как некогда Скрягу.
После этого случая Пит присмирел и старался держаться от меня подальше. - Земля! Земля! – что есть мочи заорал смотрящий. И тут же лица утомлённых длительным плаванием людей просветлели. Они давно мечтали сойти на берег, напиться рому, развлечься с податливыми, готовыми на всё шлюхами. Их кулаки саднили от желания подраться, а в мыслях они уже представляли, как облапошат в карты очередного простофилю.
А между тем суша всё приближалась…
Наконец, «Чёрная Жемчужина» пришвартовалась к столь близкому пиратскому сердцу берегу Тортуги. И тут же члены команды, отвыкшие за долгое время плавания от твёрдой почвы под ногами, поспешили сойти на берег. Они ещё не успели сойти по трапу, а уже спорили, кто со сколькими девицами переспит, и кто сколько выпьет рому. Глядя на всё это, Джек, сохранявший завидную невозмутимость, лишь фыркнул. Подождав, пока гам, производимый мужчинами, растворится в сумерках вечера, Джек решил последовать их примеру.
- Останься на корабле, Грег, - велел Воробей. – У меня здесь есть кое-какие делишки, а оставлять «Жемчужину» непонятно кому, - он кивнул в сторону двух матросов, которым выпало в этот день нести вахту, - я не хочу.
Я лишь молча кивнул в ответ, оправдывая своё прозвище. Хотя Молчуном меня Джек никогда не называл, в отличие от остальных, которые, как мне порой казалось, уже успели позабыть моё настоящее имя. Лишь Джек и Крыса упорно обращались ко мне как к Грегу.
- Не шкучай, Грег, - шепелявя, подбодрил меня напоследок Крыса, который не отходил от Джека ни на шаг, свято веря, что тот без него пропадёт. – Мы шкоро вернёмша.
Я остался один. Конечно, были ещё два несчастных матроса, с тоской в глазах взиравших на деревянный настил порта и в глубине души надеявшихся, что их товарищи догадаются принести им бутылку-другую спиртного, но они сидели возле бочек на противоположном краю палубы, и лениво развлекали байками друг друга. Так что я снова был предоставлен себе и своим мыслям.
Я размышлял о Джеке, о том, что он для меня значит. А он стал для меня всем. Я не подавал виду, но украдкой ловил каждый его жест, каждый взгляд. Вдали от него я ощущал смутную, непонятную тревогу. Будучи рядом, желал стать ещё ближе. Мне хотелось дотронуться до него. Но не коснуться мимолётным случайным жестом, а медленно, не спеша, исследовать руками и губами его тело, ощущать его жар, твёрдость мускулов. Хотелось, чтобы он хоть раз посмотрел на меня не как на боцмана, которому он доверяет, а как на человека, который ему дорог, близок… Но всё это были пустые мечты! Я трезво отдавал себе отчёт, что этому не суждено сбыться.

- Э-эй, Молчун! – кто-то похлопал меня по плечу в попытке привлечь моё внимание.
- Ну? Что? – нахмурившись, я обернулся и увидел перед собой Пинтела.
- Дык я это… вернулся, в общем, из таверны, так что ты тоже можешь прогуляться туда. Ром отменный, девки – огонь!
- Вроде бы Джек собирался отплывать с восходом солнца, - хмыкнул я, глядя, как первые лучи окрашивают темный небосклон лёгким багрянцем.
- Это типа уже пора что ли? – озадаченно почесал затылок Пинтел.
- Присмотри за «Жемчужиной», а я пока схожу за Джеком, - оставив без ответа вопрос Пинтела, велел я, спускаясь по трапу в твёрдом намерении в ближайшие час-два возвратиться обратно вместе с капитаном.

Неслышной поступью – вот уж не знаю, от кого она мне досталась! – я вошёл в таверну и, сощурившись от табачного дыма, сизыми клубами окутавшего всё вокруг, стал выискивать глазами Джека. Как обычно, здесь было полно всякого сброда. Пьяный смех, песни невпопад и визг девиц – всё как обычно. Вот только Джека не было. Я уже собрался было уйти, как вдруг взгляд остановился на кривоногом, сутулом, плюгавеньком мужичонке с косыми глазами и оттопыренными ушами, который активно жестикулировал, явно пытаясь привлечь к себе внимание.
«Крыса! - удовлетворённо отметил я. - Значит, и Джек должен быть где-то неподалёку...»
Приободрённый, я кивнул Бонифацию, который, не переставая, дёргался и отчаянно мотал головой по направлению к барной стойке, возле которой, как я успел заметить, войдя в таверну, толпились шлюхи.
«Да что ему надо, чёрт возьми?! Сам что ли боится снять себе девку на ночь и хочет, чтобы я ему в этом помог?» - недоумевал я, продолжая наблюдать за ужимками Крысы.
А тот тем временем принялся топтаться на месте, копируя незабываемую походку Джека. Нахмурившись, я подошёл к нему.
- Ну, что? – с нотками неудовольствия, вызванного моим полнейшим непониманием того, чего же нужно Крысе, спросил я.
- Джек! Они же его раждавят! – чуть ли не плача, протянул Крыса, показывая пальцем на шлюх.
Я повернул голову и действительно увидел среди местами порванных рюшей, из которых виднелась зачастую не самая красивая женская грудь, и грязных юбок с неаккуратно пришитыми на них местами бантами – жалкая попытка облагородить свой наряд – нашего бравого капитана. Он сидел на стуле, пригвождённый к нему, одной из дамочек.
- Привет, кэп! - отрывисто бросил я, оттеснив парочку девиц и оказавшись в поле зрения Джека. – Помнится, ты хотел отплывать на рассвете. Так вот, уже почти час, как рассвело.
Я говорил спокойным тоном. В моём голосе не слышалось недовольства, хотя мне и было нелегко видеть Джека с этими шлюхами, которым он с присущей лишь ему небрежностью дарил поцелуи, отчего женщины млели и глупо хихикали, манерно, подражая леди из высшего света, прикрываясь при этом ладошкой.
- Сожалею, дамы, но вынужден вас покинуть, - ставя на пол сидевшую до этого на нём девицу, пропел Джек.
- Может, ещё немного рома? – зная, чем можно привлечь Джека, проворковала грудастая блондинка. – Не думаю, что твой друг, - окинула она меня оценивающим взглядом, - будет против.
- Дело твоё, кэп, - безразлично пожал я плечами в ответ на насмешливо-вопросительный взгляд Воробья.
Зная Джека, я отлично понимал, что раньше чем через десять минут его можно не ждать. А значит, я и сам успею промочить горло рюмкой-другой. Пристроившись неподалёку от Джека, я заказал себе выпивку, в ожидании, когда же он, наконец, соизволит покинуть своих красоток и вернуться на корабль, где его ждала команда. Потягивая ром, я лениво бродил взглядом по изрытым оспой, местами подбитым физиономиям пиратов, по их загорелым рукам со множеством шрамов, по размалёванным лицам околачивающихся здесь проституток, по их нарочно выпяченным напоказ голым ногам…
Дверь в таверну хлопнула, заставив меня перевести взгляд на невзрачного мужчину среднего роста. Когда он приблизился, я сумел его разглядеть. Позже, когда я пытался припомнить события этого дня, этот образ во всех подробностях вставал у меня перед глазами. На то было несколько причин: необычность пирата, и то, что случилось потом…
Вошедший чем-то походил на змею, выискивающую добычу: возможно, своим взглядом исподлобья, изломом бровей, чуть оскаленным ртом. И какими-то нервными жестами. Если он поворачивал голову, то порывистыми быстрыми движениями – никакой плавности. Губы его чуть подрагивали, шевелясь в невысказанных словах. Взгляд его глубоко посаженных глаз, с болезненной настороженностью как-то смазывающе скользил по присутствующим. Будто сумасшедший художник пытается закрасить разонравившуюся ему картину.
Я с интересом неприметно наблюдал за этим человеком. Он явно был не в себе – излишне возбуждённый, дёрганый.
Наконец, блуждающий взгляд пирата застыл – видимо, он заприметил то, что искал. На мгновение злобный оскал обнажил его гнилые зубы. А потом все его мускулы вдруг враз пришли в движение. С грацией пантеры, сочетавшей в себе лёгкость поступи с напряжённостью всех чувств, когда каждый шаг чётко выверен, пират приблизился к Джеку. В тусклом свете закопченных ламп на миг сверкнула сталь клинка, и тут же Джек с хрипом повалился на барную стойку. Девицы истошно заверещали.
В порыве смахнув на пол кружку, я ринулся по направлению к Джеку. В общей суматохе – как же! Ведь на их глазах только что пытались прикончить легендарного Воробья! – я подлетел к змееподобному пирату, с острожной поспешностью отступающему к выходу.
- Гнида! – яростно прохрипел я, со всей силы ударяя его в челюсть. Мужчина покачнулся, но устоял. Брызжа слюной, он с шипением бросился на меня. На миг перед моими глазами поплыли молочно-белые круги, когда противник засадил мне в солнечное сплетение. Но уже через какое-то время он оказался на полу. Подмяв его под себя, я раз за разом наносил удары по его голове, которая, казалось, вот-вот расколется, как орех. Сначала этот ублюдок пытался сбросить меня, но потом вдруг как-то весь обмяк и лишь его голова размеренно моталась из стороны в сторону. А я, обезумев, колошматил его до тех пор, пока меня не оттащили прочь.
- Какого дъявола? – зарычал я, пытаясь вырваться.
- Эй, приятель, успокойся! – осадил меня бармен. – Он уже помер.
Тяжело дыша, я уставился на распластавшееся на грязном окровавленном полу тело. Волосы змеёныша слиплись и теперь багровыми сосульками облепляли то, что некогда было лицом, которое в данный момент представляло собой кровавое месиво. С омерзением сплюнув, я подошёл к Джеку, вокруг которого, в отчаянии заламывая руки, уже хлопотал Крыса.
- Как ты, кэп?
- В порядке, - поморщившись, искривил рот в слабой попытке улыбнуться Джек. – Но буду ещё лучше, если доставишь меня на «Чёрную Жемчужину».
А Крыса тем временем уже достал из кармана какой-то мешочек с очередным своим чудодейственным снадобьем и обильно посыпал им длинную полосу ткани, который одна из сердобольных шлюх оторвала от своей юбки.
- Надо бы сначала спиртом обработать, - посоветовал я, разглядывая рану, нанесённую Джеку змееподобным ублюдком. – В этой дыре найдётся спирт? – обратился я к бармену.
- Вместе с разбитой кружкой ровно один галеон! – с непроницаемым видом произнёс бармен. Я с омерзением кинул ему требуемую плату, и только тогда он протянул мне бутыль с мутно-белой жидкостью, о прозрачности которой и речи быть не могло.
Выхватив из-за пояса нож, я распорол рукав своей рубахи и оторвал от него лоскут. Затем вытащил зубами пробку, обильно смочил ткань обеззараживающей жидкостью и, вытащив рубаху Джека из его брюк и оголив кровоточащую рану, приложил к ней проспиртованную материю.
- Зараза! – кривясь от боли и жжения антисептика, прошипел Джек.
- Хочешь, я подую, чтобы не пекло? – мгновенно отреагировал Крыса. Лицо бедолаги исказила гримаса сострадания. Уши беспокойно подрагивали. Ещё бы! Ведь сейчас плохо его любимому капитану!
- Бонифаций! – сурово прикрикнул на него я. Чрезмерная суетливость Крысы была сейчас некстати. Пират втянул голову в плечи и с мольбой в своих косых глазах посмотрел на меня. – Что там у тебя? – кивая на кусок материи в руках Крысы, присыпанной какой-то дрянью, спросил я.
- О, это шнадобье дала мне Тия, когда мы ш Джеком были у неё в пошледний раж! – приосанился Крыса. Он очень гордился, что ведьма лично подарила ему несколько амулетов и различных порошков, которыми изобиловал её дом. – Шкажала, что пригодитшя в шлучае тяжёлого ранения. Потому что в нём шодержатшя…
- Ладно, потом расскажешь, из чего это состоит! – оборвал его я.
Крыса часами мог разглагольствовать о составах своих порошков, присыпок и настоек. При этом, начиная повествовать о свойствах какого-нибудь компонента, Крыса тут же, к слову, как он сам выражался, упоминал, где и в какое время года лучше всего добывать этот компонент, потом переходил на то, в какое время суток лучше его измельчать или же, наоборот, почему категорически нельзя этого делать. Здесь же припоминались и многочисленные истории, связанные с использованием этого средства. Так что немудрено, что Крысу никто обычно не слушал, и все всегда его обрывали, когда он заводил речь о своей «чудешной наштоечке» или порошочке. В противном случае, рассказ мог затянуться на несколько часов.
- Вот ты как! – обиженно протянул Крыса, но взглянув на побледневшего Джека, решил, что не время обижаться. – Так вот, надо пришыпать рану этим шредштвом, и тогда она быштрее заживёт и не будет шильно болеть.
- Тогда действуй! – велел я. Внешне я казался абсолютно спокойным, хотя на самом деле нервничал изрядно. Кровища так и хлестала из раны. Кэп сидел, навалившись на барную стойку, белый как полотно. Глаза его то и дело закатывались. Мутный взгляд терял фокус.
- Нужно шнять с него рубашку, - замявшись, проговорил Крыса.
- Эй-эй! Делайте с ним, что хотите! Но не в моём заведении! – возмутился бармен, которого отнюдь не радовала перспектива того, что сейчас здесь начнут раздевать Воробья.
- Но нужно немедленно оштановить кровотечение! – отважно встал на защиту интересов Джека Крыса.
- Уносите его отсюда, а дальше хоть кровотечение останавливайте, хоть добивайте его! – продолжал стоять на своём бармен.
- Послушай меня, приятель! – процедил я, исподлобья глядя на бармена, лицо которого было изрыто оспой. – Ты видел, как я разделался с этим уродом, - я кивнул в сторону лужи крови, в которой некогда лежал убитый мной пират. Правда, теперь его тела не было видно. Кто-то уже успел вынести труп вон из таверны. – И ничто не помешает мне повторить это! – угрожающе закончил я.
Видимо, было в моём облике что-то такое, что заставило бармена замолчать. Угрюмо нахмурившись, он вернулся к протирке стаканов, зло бросив напоследок:
- Перевяжете и убирайтесь вон!

 Отправлено: 30.09.07 14:52. Заголовок: Re:

Осторожно, стараясь причинить Джеку как можно меньше боли, я стал снимать с него рубашку. Эпизод из сна тут же вспышкой мелькнул перед глазами. Будто возвращаясь туда, в свои болезненные видения, я избавил капитана от куска ткани, скрывавшего от меня приятную смуглость его кожи. Случайно дотрагиваясь до него, я каждый раз словно обжигался. Желая задержать ладонь и насладиться ощущением тепла тела Джека, я, тем не менее, поспешно отдёргивал руку, опасаясь, что тогда просто не смогу заставить себя сознательно лишиться столь долгожданного соприкосновения. Пальцы мои чуть заметно подрагивали, но не от нервов, как могли подумать остальные, а от будоражащего чувства, что я наконец-то могу пусть и ненароком, но прижать к себе Джека, вдохнуть чуть резкий, мускусный аромат его кожи, смешанный с солоноватым запахом моря, пропитавшего его волосы и одежду.
Наконец, моя сладостная пытка подошла к концу, и рубашка была снята. Прошло всего лишь несколько секунд, но для меня они превратились в минуты, похожие на янтарную смолу, капающую из повреждённого дерева. Эти мгновения близости искрились для меня всеми оттенками радуги, всей палитрой ясного солнечного дня, опутывали невидимыми нитями, даруя ни с чем несравнимое блаженство. Но подобно порезу на стволе дерева, моё наслаждение омрачалось беспокойством за Джека, рана которого по-прежнему кровоточила.
- Вперёд! – велел я Крысе, легонько потянув Джека за плечи к себе, чтобы Крысе удобнее было перетянуть торс капитана материей с чудо-порошком. О том, что на моей груди сейчас покоится голова капитана, а мои руки держат его плечи, я старался не думать. Да я и не мог думать об этом, видя, как лицо Джека кривится от боли, а сквозь стиснутые зубы с шипением вырываются проклятья.
- Джек, миленький, - тотчас же засуетился Крыса, обматывая Джека обрывком юбки, - потерпи чуток! Это шовшем не больно, жато шкоро ты будешь бегать, как молодой ко.., - Джек с недовольством покосился на Крысу, - как молодой, полный шил и энергии тигр!

Все последующие дни до поправки Джека мы с Крысой попеременно дежурили возле его кровати на «Чёрной Жемчужине». Когда Джек спал, возле него находился я. В такие мгновения я мог часами неотрывно смотреть на него, поправляя подушку или обтирая его вспотевший лоб, случайно коснуться. Страсть, сжигавшая меня изнутри ранее, сменилась в эти дни нежностью и какой-то безграничной заботой. Я стал вести себя по отношению к Джеку как Крыса. Разве что не сюсюкал. Однако никто не должен был видеть той трепетной заботы, которой я окружил капитана. И прежде всего, он сам. А потому, стоило Джеку открыть глаза, я сразу же удалялся под каким-либо предлогом, и на моё место приходил Крыса, который подобно любвеобильной мамаше, хлопотал над своим чадом.
Была ночь, когда Джек в очередной раз пришёл в себя.
- Привет, кэп! – улыбнулся я. – Как себя чувствуешь?
- Так, будто меня били сапогами по рёбрам все солдаты Бекетта, - криво усмехнулся Джек.
- Пойду позову Крысу, - я поднялся со стула рядом с кроватью Джека и направился к выходу.
- Останься!
Не оборачиваясь, я всё же притормозил.
- Знаешь, Грег, у меня почему-то такое чувство, что ты меня избегаешь, - пожалуй, впервые в голосе Джека я не услышал насмешливых интонаций.
- Глупости! – чуть повернув голову в сторону постели капитана, парировал я. Я чувствовал, как пронизывающий взгляд тёмно-карих глаза скользит по моей спине, обтянутой потёртым, старым камзолом.
- Тогда почему ты уходишь каждый раз, стоит мне прийти в себя?
Я не знал, что ответить. Ну не мог же я, в самом деле, объяснить Джеку, что я боюсь находиться с ним наедине. Боюсь, что не смогу скрыть все бушующие во мне страсти. Боюсь оскорбить его проявлением своих желаний. Моё сумасшествие было лишь моей проблемой, и я не хотел взваливать её на Джека. Я боялся, что если откроюсь ему, то потеряю его навсегда…
Молчание затягивалось, становилось удушливым. Будто хищный зверь наворачивал круги, заставляя кровь стыть в жилах, а сердце бешено колотиться в груди. Внезапное появление Крысы разорвало эту липкую пелену, опутавшую меня.
- Я вот тут подумал, что тебе не помешало бы выпить наштоечки иж крылышек подковоноша, - протискиваясь в дверной проём с отвратительно воняющим напитком в руках, прошепелявил Крыса. - А то как-то ты вешь ишхудал, дла ошунулся. Джек! – заметил он капитана. – Ты прошнулшя! – сунув мне в руки кружку с пойлом, бросился Крыса к постели Воробья. - Шейчаш, шейчаш! – забормотал он, поправляя подушку капитана и выкладывая из кармана на стол какие-то мешочки с травами и смесями. – Я шейчаш быштренько вшё шделаю, ты главное не волнуйшя!
Странно, как такой невысокий, незначительный человек мог занимать всё пространство. Не успев войти, Крыса словно заполонил собой каждый угол. Суетящийся, бегающий, стремящийся услужить своему горячо и трепетно любимому капитану, он был везде. Я невольно улыбнулся, глядя на него.
- Пойду проверю, как там несут вахту Фрэнки и Бобби, - мысленно поблагодарив Крысу за столь своевременное появление, я выпалил первый пришедший на ум предлог и покинул каюту.
Выйдя на палубу, я заметил Пинтела и Мечтателя Джо, которые о чём-то переговаривались, придерживая под локоть сгорбленного, тщедушного старика, опиравшегося на клюку.
- Кого это вы притащили на корабль? – зло процедил я.
- Спокойнее, старина! – подмигнул мне Джо. – Этот хрыч знает кое-что, что может заинтересовать Джека.
- И что же он знает? – скрестив руки на груди, воззрился я на Мечтателя.
- Да болтал что-то про сокровища майя, - вклинился в разговор Пинтел. – Ну мы и решили отвести его к Джеку. Авось кэп заинтересуется! Кстати, как он?
- В сознании и здравом уме, - хмыкнул я. – Сейчас с ним Крыса.
Помявшись некоторое время, Пинтел всё же решил идти к Джеку немедленно. Вообще-то вламываться к Джеку без предварительного зова самого капитана воспрещалось, но ради такого дела он решил рискнуть. Ведь если Джек сочтёт рассказ старика крайне важным, то он будет очень злился, что старого пьяницу не привели к нему сразу же. Робко поскребшись в дверь, Пинтел дождался, пока ему разрешат войти, и теперь неловко переминался с ноги на ногу. Войдя следом за ним и стариком, я прислонился спиной к дверному косяку, с любопытством ожидая истории о несметных богатствах, обещанной Пинтелом. Мечтатель почёл за лучшее не соваться к Джеку.
- Ну и какого черта тебе здесь надо, а? – с недовольным видом посмотрел на Пинтела и старика Джек. Меня он в упор не замечал. - И вот этого зачем притащил? – ткнул он пальцев в оробевшего старика.
- Мы это…, - Пинтел боязливо покосился он на Джека. - В общем, этот старик, - набравшись духу, начал он, - говорит, что знает одну легенду про сокровища! – последнее слово он произнёс с придыханием, зыркая на Джека из полутьмы чуть выпученными глазами. - Давай, - ткнул старого пирата локтем в бок Пинтел.
Старик чуть выступил вперёд и, опёршись на палку, завёл свой рассказ.
- Однажды, во времена, когда ещё не существовали известные людям цивилизации, древнейшее из племён, чувствуя свою неминуемую гибель, собрав всё золото, имевшееся у них, расплавило его, превратив в золотые скрижали, на которых кровью оставшихся в живых в углублениях скрижалей были начертаны все знания Мудрейших.
- Эх, хорошо шкажывает! – восхитился Крыса. И тут же поспешно закрыл рот, когда Джек, отмахнувшись от него рукой, шикнул, чтобы он не мешал слушать.
- Скрижали были тщательно спрятаны, - продолжал старик, - а ключом к ним послужил Золотой Феникс – ма-аленькая статуэтка, - он заскорузлыми пальцами попытался изобразить её размер, - которая хранит в себе тайну нахождения скрижалей и дарит тому, кто сумеет найти его, удачу. А найти Золотого Феникса очень и очень нелегко. Много загадок и опасностей подстерегают тех, кто осмелится посягнуть на Святыню, возможно, даже смерть! - последнее слово старый пират произнёс зловещим шёпотом. Руки его тряслись от напряжения, в уголке рта пузырилась слюна.
- Золото, говоришь? – подался вперёд Джек, в глазах его читалась жажда наживы. – Золото – это хорошо! – сверкнув золотым зубом, расплылся он в улыбке.
- Это не просто золото! - с жаром возразил старый пират, возмущённо потрясая палкой. - Это ценность, за которую многие власть имущие мира сего готовы были бы отдать жизни! Вы только подумайте, - дрожа от возбуждения, вещал старик, – эти скрижали можно либо переплавить, либо продать какому-нибудь сумасшедшему коллекционеру, и тогда вы будете обеспечены до конца своих дней! Вот только..., - пьянчужка нахмурился, - найти скрижали непросто. Для начала нужно раздобыть карту. А место, где спрятана карта, - понизив голос, продолжал старик, - можно найти лишь, когда день превратится в ночь, а луна скроет солнце. И тогда узкий луч света в точности укажет местоположения ключа к скрижалям – Золотого Феникса. Кстати, - старик назидательно поднял вверх заскорузлый указательный палец, - сам Феникс, по преданию, отлит из чистейшего золота без примесей.
Помолчав, старик обернулся к Пинтелу и надтреснутым голосом проскрипел:
- Вот я и рассказал, что знал. Теперь давай обещанный золотой, - он протянул грязную ладонь за обещанным вознаграждением.
- Ишь, чего захотел! Золотой ему подавай! Да я и сам могу море таких басен насочинять! – насмешливо посмотрел на старика Джек. Тот с обидой, насупившись, переводил взгляд с Пинтела на капитана. – Ладно, папаша, не хмурься! Будет тебе и золотой и ром, чтоб его обмыть, - в порыве великодушия произнёс Джек. – Пинтел, проследи, чтобы не обидели человека.
Следуя указаниям капитана, Пинтел вышел, уводя следом за собой старика, ожидающего своей награды.
- Тааак, - протянул Джек, нахмурившись и пощипывая кончик уса, - что там этот старик болтал про луну, которая скроет солнце?
- Он шкажал, что мешто, где жарыта карта, укажет лучик швета, - услужливо откликнулся Крыса.
- Луч света, луна скроет солнце, - задумчиво бормотал Джек. – Зараза! Да он же имел в виду солнечное затмение! – внезапно осенило его. - Когда там у нас ближайшее солнечное затмение?
- Если верить местным астрономам, - скептически хмыкнул я, - через девять дней.
- Грег, - с бравадой произнёс Джек, приподнявшись на постели, - отплываем немедленно!

Узнав, что «Жемчужина» снова отправляется на поиски приключений и наживы, пираты возликовали. Им уже порядком поднадоело сидеть без дела на Тортуге. Точнее, им было, чем заняться, но морские волки не могут долго жить на суше даже, а потому известие об отплытии было встречено радостными возгласами. Когда же Джек, воспользовавшись своим компАсом, обозначил курс и объяснил свой выбор команде, глаза джентльменов удачи заполыхали в предвкушении сокровищ.

- Кэп, ты уверен, что мы на верном пути? – недоверчиво произнёс старина Фрэнки, подходя к капитану. Корабль гарцевал по волнам вот уже восемь дней, а долгожданного острова, скрывающего в себе бесценную карту, не было и в помине.
- Скоро мы это узнаем, - вглядываясь в бескрайнюю синеву из-под сведённых бровей, произнёс Джек.
- А чёртово затмение уже завтра, - с тоской вздохнул канонир.
- Ушпокойшя, Фрэнки, у Джека вшё под контролем! – вступился за своего обожаемого капитана околачивающийся неподалеку от него Крыса. – Ведь правда, Джек? – Бонифаций с надеждой посмотрел на пирата, с сосредоточенным видом крутящего штурвал.
Вместо ответа Джек извлёк свой компАс. Щелчок, крышка откинулась, и стрелка в каком-то сумасшедшем танце заплясала по окружности, минуя направление Норд. Знаменитый сломанный компАс Джека Воробья! Он никогда не указывал на Север, зато вёл своего обладателя к желанной цели. А сейчас таковой являлся остров с картой. Наконец, стрелка нервно качнулась и замерла, устремившись заострённой своей частью на Юго-Юго-Восток. И тут же, повинуясь твёрдой руке капитан, корабль повернулся, следуя курсу, указанному компАсом.
К вечеру того же дня мы были на острове.
Ночь выдалась неспокойная. Почти достигнув намеченной цели, пираты боялись проспать солнечное затмение. Случись это, всё их путешествие окажется напрасным, так как перерыть весь остров в поисках карты не представлялось возможным. Безлюдный, он был оплотом тишины и спокойствия. Девственный тропический лес раскинулся по всей его площади, даря приятную прохладу в знойный день и укрытие от непогоды в сезон дождей. И лишь побережье с золотистым песком и прозрачной голубой водой было неподвластно древесному царству.
Спустившись по трапу, я улёгся на песок и уставился в раскинувшееся надо мной ночное небо. Высокое, со множеством звёзд, оно таило в себе вековые тайны всех цивилизаций, когда-либо существовавших на Земле. Если верить легендам, то сейчас на меня взирали сверху все мои предки и древние короли. На мгновение мне даже почудилось, что один из них мне подмигнул. А потом серебристая нить на чёрном полотне неба оповестила меня, что одна из звёзд покинула своё пристанище.
- Любуешься звёздами? – Джек неслышно приблизился ко мне и устраиваясь рядом на песок.
- Не спится, - буркнул я, принимая сидячее положение. Лежа на ещё тёплом, но уже не горячем песке, созерцая звёзды, я был слишком удобной мишенью для магнетизма Джека.
- Странный ты, Грег, - пристально глядя на меня, покачал головой капитан «Жемчужины». – Тебе бы не пиратом, а одиноким философом быть, - хмыкнул он. – Думаешь всё время о чём-то, сторонишься других.
«Не всех. Только тебя», - хотелось мне сказать, но я, разумеется, промолчал.
- Как твой бок? – бегло скользнув глазами по силуэту Джека, спросил я.
- Болит ещё, зараза, но уже несильно. Кстати, благодарствую, что не дал тому психу порешить меня.
- Не за что, - пожал я плечами, вновь переводя взгляд на море.
- Тоскуешь о прошлом? – взяв в руку горсть песка, Джек с прищуром наблюдал, как песчинки тоненькими струйками просачиваются сквозь пальцы.
- В моём прошлом мало приятных воспоминаний, - сухо ответил я. Почему-то при упоминании о минувших днях перед глазами возникли распластанные на кровати окровавленные тела изменницы-жены и её любовника.
- В моём – тоже, - с грустью усмехнулся Джек. – Иначе я бы не стал пиратом.
- И тогда бы у Карибского моря не было его живой Легенды, - улыбнулся я.
«А у меня не было бы тебя, Джек… Впрочем, ты и так не принадлежишь мне… И никогда не будешь принадлежать… Ветер приручить невозможно…» Никогда прежде пираты не подымались в такую рань с подобным энтузиазмом. Солнце едва-едва окрасило верхушки пальм багрянцем, а члены команды «Чёрной Жемчужины», обмениваясь планами относительно того, как они распорядятся своей частью сокровищ, уже браво перетаскивали на берег лопаты и кирки.
- Уже шкоро, шовшем шкоро! – в нетерпении подбадривал не то остальных, не то самого себя Крыса. Он нервничал: не переставая, теребил рукава слишком длинного для него сюртука, сведя глаза к переносице, зорко осматривал инвентарь. – А то вдруг жатупитшя, и мы не ушпеем выкопать шундук!
А солнце между тем поднималось всё выше. Теперь оно уже стояло в зените, безжалостно паля своими лучами цвета столь желанного всем золота.
- Кэп, ты уверен, что нам нужно быть именно на берегу? – спросил Бобби. – А вдруг окажется, что сундук зарыт где-то в чаще, - он указал на тропический лес позади нас, - и мы не успеем добежать туда?
- Спокойно, приятель! – вольготно раскинувшись на песке и прикрыв глаза рукой, чтобы солнце не слепило, лениво откликнулся Джек. Со стороны могло показаться, что наш лихой капитан просто нежится на солнышке. Однако все мы прекрасно знали, что сейчас он как никогда собран и чутко улавливает всё происходящее вокруг.
Наконец небо начало темнеть. Огненный диск стал постепенно меркнуть, скрываясь за тёмным.
- Кэп, затмение началось, - известил Джо.
- Вижу, что началось, - охотно согласился Джек, продолжая лежать на берегу.
- Может, это… пора уже? – с заискивающей улыбкой попытался подстегнуть Джека к действию Пинтел.
- Ну, если тебе так хочется лишний раз потаскать на себе лопаты с кирками, то вперёд, друг мой! – насмешливо отозвался Воробей. Пираты примолкли, недовольно косясь на капитана. Солнце уже наполовину скрыто, а ему хоть бы что! Этак и упустить долгожданный момент можно. А тогда плакали их богатства.
А диск солнца тем временем превратился уже в сияющий серп. Полумрак накрыл прибрежные воды, превращая их безмятежную лазурь в таинственную синеву. Белый песок посерел, насыщенная яркая зелень пальм померкла. И лишь слабый отголосок былого могущества небесного светила золотил путь в чащу.
- А вот теперь пора, - произнёс Джек, вскакивая на ноги. – Джентльмены, - обратился он к пиратам, - вперёд за картой сокровищ!
Его слова были встречены радостным гулом. Поспешно похватав всё необходимое, мужчины устремились за Джеком, уверенно вышагивающим по направлению к тропическому лесу. Солнечная тропа постепенно сужалась, заставляя искателей приключений ускориться. Запыхавшиеся, они уже почти бежали, размахивая ножами и обрубая мешающиеся листья и протянувшиеся над головами лианы. Лопаты глухо стучали за их спинами.
- Ка-кой… и-ди-от… до-ду-мал-ся… спря-тать… кар-ту… здесь? – страдая от одышки, пробормотал Фрэнки. Несмотря на свой возраст, он был ещё в отличной форме. Когда речь шла о палубе корабля. Здесь же, когда то и дело приходилось перепрыгивать через коряги, утопать в густой траве, попеременно пригибаться, чтобы не врезаться в преграждающую дорогу ветку, годы давали о себе знать. Фрэнки выдохся. Однако с истинно мужским упорством продолжал шевелить ногами, не отставая от товарищей. И вскоре его усилия были вознаграждены – мы вышли на поляну и теперь могли привести в порядок сбивчивое дыхание, наслаждаясь свежим, наполненным влагой воздухом. Неподалёку был водопад. Мы слышали, как поток воды с силой обрушивается со скалы вниз. Но в данный момент нас совсем не занимали красоты острова. Нетерпеливо переглядываясь, мы ждали, когда солнечный луч укажет нам местонахождение карты. А он, как назло, будто намеренно дразня нас, всё никак не хотел сужаться до тонкой нити света, способной облегчить наши страдания, вызванные тягостью ожидания.
Но вот мгла поглотила и поляну. И луч, словно сотканный из тысяч маленьких светлячков, лизнул корягу по левую сторону от нас. Пираты подались вперёд, словно стая борзых, учуявших дичь.
- За работу, джентльмены! – велел Джек и, схватив одну из лопат, первым принялся за дело. Мы не заставили себя долго ждать, и вскоре уже с азартом разбрасывали вокруг себя комья земли. Образовавшаяся яма становилась всё глубже и глубже, а заветного сундука с картой всё не было видно.
- Эх, обманул старый хрыч, - в сердцах сплюнул Фрэнки. Он хотел было ещё что-то добавить, но вдруг одна из лопат ударилась обо что-то твёрдое.
- Лопни моя селезёнка! Кажется, мы его нашли! – гоготнул Силач Бобби, с удвоенной силой орудуя киркой. Земля здесь была плотной, спрессованной и без предварительного размягчения плохо поддавалсь.
- Грег! Грег! Неужели мы и в шамом деле нашли карту? – со слезами радости на глазах, воззрился на меня Крыса. Всё это время он пыхтел рядом со мной.
В скором времени всеобщими усилиями сундук был извлечён на поверхность. Сгрудившись вокруг него, пираты в волнении замерли, наблюдая, как Джек, опустившись на колени, порывистым движением смахивает с крышки прилипшую землю. Тонкие пальцы, нервно подрагивая, скользили по поверхности сундука, словно капитан пытался прочувствовать, что же находится внутри. Подобно всем остальным, я не мог отвести глаз от этого поистине захватывающего зрелища. Джек был похож в эту минуту на хищную птицу. На мгновение мне даже показалось, что вместо носа у него заострённый клюв ястреба. Один удар – и жертва повержена. Точный удар лопатой – и массивный замок, глухо звякнув, падает вниз. Откинув крышку, Джек достал из сундука карту, выбитую на куске человеческой кожи. От него исходил какой-то дурманящий сладковатый запах. Видимо, кожу пропитали каким-то составом, чтобы она не поддалась разложению за длительный срок пребывания под землёй. Я почувствовал, как к горлу подкатил комок. Меня замутило. Судя по лицам других пиратов, им этот аромат тоже не пришёлся по нраву.
- Матерь Божья! – кривясь, выдохнул Фрэнки. – Чем же они её обработали?
- Шкорее вшего, они ишпольжовали корневище... – аж сияя от своей учёности, поспешил просветить его Крыса.
- Слушай, замолкни, а? – грубо оборвал его Пит. Крыса, пребывая в глубочайшей обиде, даже не нашёлся, что ему ответить. Только пару раз безмолвно открыл и закрыл рот, гневно сопя.
- Господа, держите себя в руках, - пресёк возможные пререкания Джек. – Полагаю теперь, когда карта в наших руках, самое время вернуться назад на корабль.
Положив карту обратно в сундук, чтобы хоть как-то ослабить тошнотворных запах, Воробей бережно подхватил свою бесценную ношу и бодро зашагал обратно сквозь дебри. Солнце, постепенно выглядывающее из-за скрывшей его Луны, освещало ему путь.

- Итак, что там у нас? – усевшись на прибрежный песок и разложив перед собой на коленях карту, принялся изучать её Джек. Склонив голову набок – прям как настоящая птица! – пристально разглядывал её несколько секунд. Потом перевернул. Нахмурив брови, поводил над ней пальцем, стараясь не касаться. Чертыхнулся. Взяв в руки, вытянул перед собой и принялся крутить из стороны в сторону подобно тому, как он обычно вращал штурвал.
- Что-то не так? – понаблюдав некоторое время за пасами капитана, не выдержал я.
- Угу, - отозвался Воробей. – Не пойму, что здесь написано. Вот это – курс, ведущий к Золотому Фениксу. Но вот эти письмена… Похоже на какой-то древний язык, - продолжал размышлять вслух Джек. – Грег, - воззрился он на меня, - может, ты знаешь какой-нибудь древний язык, а?
Даже очутившись в такой нелепой ситуации, когда выходило, что мы плавали за химерой и в итоге, по сути, так ничего и не заполучили, потому что карта, которую невозможно прочесть, оказывается бесполезной вещью, Джек умудрялся шутить, вселяя надежду и в других.
- Увы, нет, - усмехнувшись, развёл руками я.
- А может, ведьма жнает? – влез с дельным предложением Крыса. – Тиа Дальма! Помнишь, ты как-то помог ей выпутаться иж одной переделки? И она шкажала, что ешли вдруг тебе понадобитшя помощь, ты вшегда можешь к ней обратитьшя.
- Тиа Дальма, говоришь? – хитро прищурился Воробей. – Ну что ж, попытка – не пытка! Уважаемые, - обратился он к пиратам, ожидающим приказов капитана, – отплываем! Курс – Гаити!

Корабль, ведомый рукой Джека, уверенно кочевал с волны на волну, ветер надувал наши паруса, солёное море лизало обшивку судна. Пираты с воодушевлением выполняли свою работу. Карта была в их руках! Осталось лишь расшифровать символы, начертанные на ней, и сокровище будет принадлежать им.
Машинально раздавая указания и следя за их исполнениям, мысленно я был очень далёк от того, что творилось на палубе «Чёрной Жемчужины». Однако причиной этого была вовсе не карта. И даже не мечты о несметных богатствах, о которых нам поведал старик.
Перед моими глазами в бордовом тумане, пронизанном золотистыми лучами, плясала на углях смуглая цыганка. Руки заведены за голову, голова откинута назад, глаза закрыты. Она будто пребывала в состоянии какого-то транса. Музыки слышно не было… Лишь позвякивали крупные серьги, да шипели угли, когда ноги женщины, выделывающие различные па, переступали по ним. Алая юбка развевалась при каждом движении, будто огромная птица без устали машет крыльями. Вот в атласном пурпуре отразился пламень костра, и снова всё поглотила дымка цвета дорогого вина. Взлетела вверх и камнем упала вниз изящная рука. И браслеты, скатившиеся по направлению к локтю, снова оказались на тонком запястье, рискуя соскользнуть к ногам. Движения цыганки изломаны. В каком-то буйном помешательстве эта женщина то медленно покачивалась в такт лишь одной ей слышимой музыке, то вдруг исступленно начинала кружиться, заламывая руки и изгибаясь так, будто её избивают. Смоляные кудри взметнулись ввысь… И каскадом ниспали на гибкую спину. Длинные чёрные ресницы отбрасывали причудливые тени на скулы. Алые губы искривлены в каком-то сладострастном страдании…
«Опять она!» - тряхнул я головой, прогоняя наваждение. Эта цыганка мучила меня своим присутствием и раньше. После её первого появления я застал свою жену с любовником. Второе раз я увидел эту странную, необузданную красавицу за несколько дней до нападения на торговый корабль, когда я впервые совершил убийство, чтобы порадовать Джека. Неведомая цыганка, лица которой мне так толком никогда и не удавалось разглядеть, стала для меня вестником надвигающейся беды. Она пугала меня своей неуловимостью, своей правдивостью, своим умением зреть в будущее. Она предостерегала меня и в то же время была предвестником необратимых событий, предначертанных мне судьбой.
- Грег, ш тобой вшё хорошо? На тебе лица нет, - осторожно подёргав меня за рукав, с беспокойством заглянул мне в глаза Крыса.
- Я в порядке, - натянуто улыбнулся я.
- Может, тебе полежать немного? Наштоечку выпьешь иж шкарабейчиков и долгоношиков. Ты не бойшя, Джек ругатьшя не штанет! – приободрил он меня, истолковав моё отрицательное покачивание головой, как боязнь разгневать капитана.
- Бонифаций, я нормально себя чувствую, - попытался угомонить я лопоухого пирата. Но тот не сдавался.
- Джек, можно Грег немного полежит? А то ему неждоровитшя, - обернувшись к капитанскому мостику, крикнул Крыса. Джек оторвался от своего компАса и внимательно посмотрел на меня. Взгляд его, казалось, прожигает меня насквозь. Перед глазами, сверкнув блестящими монисто, снова мелькнула цыганка. Вспыхнула ярким пламенем, ослепив меня, и исчезла.
- Тебе действительно не помешало бы отдохнуть, приятель, - донесся до меня голос Воробья. Он звучал глухо. Будто пробивался ко мне через какую-то невидимую преграду.
- Это лишнее, - возразил было я.
- Приказы капитана не обсуждаются!

В кубрике, куда меня заботливо препроводил Крыса, я попытался немного прийти в себя. Хотя получалось с трудом. Цыганка всё никак не хотела выходить у меня из головы. А её последнее мимолётное явление, после которого она пропала в огненной вспышке, заставляло вздрагивать. Мне было тревожно. Ощущение, что я понемногу схожу с ума, оставившее меня в последний месяц, снова вернулось. Теперь я бредил не только Джеком, но и этой таинственной плясуньей.
Улёгшись на мешок с соломой и закинув руки за голову, я принялся изучать потолок кубрика. В нём не было ничего особого, но природный рисунок на дереве успокаивал. Биение сердца постепенно приходило в норму. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь доски, мягко освещали помещение, создавая приятный глазу полумрак.
Но вот тонкие нити света начали медленно переплетаться. Похожие на щупальца спрута, они спиралевидно закручивались, постепенно уплотняясь. Передо мной, сотканная из призрачного сияния, возникла цыганка. Воздух, казалось, вибрировал от напряжения, отчего белёсое марево подрагивало, создавая иллюзию танца.
«Иди ко мне», - услышал я где-то внутри черепной коробки тихий голос. Цыганка протянула мне руку в приглашающем жесте. Я ошалело помотал головой.
«Ты просто перегрелся на солнце. Вот тебе и мерещится», - попытался я успокоить себя.
«Ну же, Грег! Ведь ты же хочешь этого», - уговаривала меня женщина. Поток света переместился к тому месту, где я лежал. Я застыл на мешке с соломой не в силах пошевелиться. Мышцы напряглись до предела. Жаркое дыхание с шумом вырывалось из моего приоткрытого рта, опаляя пересохшие губы. Язык присох к нёбу.
«Кто ты? Какого Дьявола тебе от меня нужно?»
«Можешь называть меня Судьбой. Можешь – Сумасшествием. Имя моё всё равно не играет роли. Важна моя сущность», - мягко улыбнулась мне незнакомка, отбрасывая на спину тяжёлые локоны.
«Зачем ты пришла?»
«Ты сам знаешь ответ на этот вопрос, Грег», - эфемерная дымка, качнувшись, скользнула ко мне. Будто лаская, столп света пробежался по моему лицу, заставляя зажмуриться. Когда я снова открыл глаза, неподвижные, едва уловимые солнечные лучи безмятежно сочились сквозь щели деревянного настила над головой, разрезая наискось пространство кубрика. Словно всё приключившееся только что мне пригрезилось. Словно и не было этого светового сгустка и таинственного шёпота в моей голове.

После этого происшествия, о котором я никому не рассказал, боясь, что меня сочтут выжившим из ума, я всё чаще проводил время, судорожно вцепившись в планшир* и задумчиво глядя в море. Оно манило меня. Казалось, что вот-вот из океанских глубин протянутся ко мне холодные скользкие щупальца и уволокут следом за собой в пучину. Липкий ужас охватывал меня, но я продолжал стоять на месте не в силах что-либо сделать. Меня тянуло туда. Тянуло так, как будто на шее моей висел гигантский магнит, полярная часть которого покоится где-то на дне морском. И всё чаще мне хотелось шагнуть за борт…

Джек и несколько человек из команды, в числе которых были и мы с Крысой, спустились в лодку. Трепетно прижимая к груди сундук с картой, Воробей тут же занял место на носу и теперь настороженно вглядывался в туманную даль.
- Ой, что-то жутко мне, - прижавшись ко мне и для успокоения схватившись за рукав моего сюртука, пожаловался Блум. При всей своей показной браваде он был труслив и сейчас у него поджилки тряслись от страха. Впрочем, меня тоже мороз продирал по коже.
Мы плыли по мутной зеленоватой реке. Мерные звуки ударов весел о воду, которую даже язык не поворачивался назвать таковой, оглашали округу, при этом они казались какими-то нереальными и пугающими. Тягучая, недвижимая, эта зеленовато-бурая субстанция разительно отличалась от морской воды, к которой мы так привыкли. От неё исходил тяжёлый запах застоя и перегнивших растений. Изломанные деревья, напоминавшие скрюченные пальцы злых колдуний из рассказов, которыми в деревнях пугают детей, зловеще нависали над нами, грозясь сбросить вниз. А между почерневших стволов то тут, то там виднелись призрачные очертания человеческих фигур.
«Ох, и понёс нас нелёгкий в эту дыру», - тоскливо размышлял я, налегая на вёсла. Мне не нравилось здесь. Слишком тихо. Да ещё и пейзаж угнетает.
- Господа, мы на месте! – возвестил Джек, и тут же лодка ударилась о берег. Спрыгнув на землю, Воробей, поглядывая по сторонам, поспешил к хижине ведьмы, покоившейся посреди реки на корнях деревьев и корягах. Не желая оставаться в этом крайне неприятном месте в окружении неупокоившихся душ, мы поспешили за ним. Забравшись по верёвочной лестнице, капитан занёс было руку, чтобы постучать, как его опередил раздавшийся изнутри свистящий женский голос:
- Входи, Джек.
Чуть не подпрыгнув от неожиданности, Воробей отпрянул и опасливо покосился на дверь. Крыса, уши которого мелко подрагивали от страха, спрятался за мою спину, опасливо выглядывая одним глазом. Остальные пираты застыли, скованные ужасом. Да я и сам в это мгновение мечтал оказаться где-нибудь за сотни миль отсюда.
- Не стойте же в дверях, - пригласила нас ведьма.
Решившись, Джек вошёл. И чуть не задел головой свисающие с потолка сушёные крылья летучих мышей, жабьи лапки, вяленые языки хамелеонов и прочую мерзость, которой здесь было в избытке.
- Зараза! – скривился он, когда прямо напротив его лица качнулась голова мёртвой змеи. Брезгливо обогнув гада, Джек шагнул к центру небольшого пространства, освещённого тусклым светом закопчённых ламп, туда, где стоял стол, за которым восседала темнокожая Тиа Дальма. Глаза её, подобно глазам нашего капитана, были обведены сурьмой. К слову и причёска её очень напоминала причёску Джека – те же ленты и бусины, вплетённые в длинные свалявшиеся пряди. На лице женщины, будто разводы от дождя, красовались чёрные, наискось проведённые линии. В тон губ. Платью её явно шёл не первый год. Однако, несмотря на потрёпанность своего одеяния, Дальма держала себя так, будто была, по меньшей мере, знатной дамой. Было что-то величавое в наклоне её головы и загадочной улыбке, блуждающей по губам.
- О, вижу, ты нашёл карту! – глядя на сундук в руках Воробья, произнесла Тиа.
- Откуда ты знаешь?!
- Я многое знаю, Джек, - встав из-за стола, подошла к нему Тиа. – Знаю, что карта составлена древними индейцами Майя, - пальцы её скользнули по груди капитана. Я напрягся. Ведьма, резко повернула голову в мою сторону и из-за плеча внимательно посмотрела мне в глаза. Видимо, то, что она там прочла, ей не понравилось, потому что она нахмурилась и скорбно поджала губы. Открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Тряхнула головой и снова обернулась к Джеку. Наш визуальный контакт длился навряд ли больше секунды, но меня бросило в жар. Мне показалось, что колдунья знает о моих чувствах к капитану.
- Ты не сумел прочесть древний язык и решил просить помощи у меня, - продолжала женщина. С грацией дикой кошки она медленно обходила вокруг Джека. Крыса, достав из необъятного кармана связку амулетов, начал поспешно их перебирать.
- Если бы я захотела сглазить тебя, ни одна из этих побрякушек не помогла бы, - усмехнулась Жрица Вуду. – Ну что ж, давай сюда карту! – протянув раскрытую ладонь, обратилась она к Воробью. Поставив сундук на стол, тот извлёк кусок кожи, испещрённый неведомыми нам символами, и протянул ведьме.
- Так, посмотрим, - произнесла Тиа, садясь за стол и изучая выбитые на коже знаки. Палец её заскользил по написанному, губы безмолвно шевелились. Джек устроился напротив, неотрывно наблюдая за Дальмой.
Мы, не отваживаясь повторить дерзость капитана, остались стоять, замерев в молчаливом ожидании, боясь нарушить концентрацию Жрицы.
- Жря она, между прочим, говорит, что это бежделушки! – обиженно засопел рядом Крыса. – Вот, ш одним моим приятелем иштория одна приключилашь… - шепеляво вещал Крыса.
Я по привычке сделал вид, будто слушаю, а сам же думал о своём. Сначала цыганка, потом ведьма… Женщины в моей жизни всегда были дурным знаком. Но то были простые женщины. Так чего же ожидать от этих – одной, порождённой моим сознанием, второй – читающей мои мысли и чувства?
- …Богатым он не штал, - вернул меня к действительности голос Блума, - жато мужики начали жаглядыватьшя, прямо проходу не давали. Подмигивают, улыбаютшя, жа ручку хватают, человатьчя лежут… Тьфу! Шрамота одна! А выкинуть амулетик нельжя – беда будет. Так и мучилшя бедолага, пока не понравилшя этот амулетик одному капитану. Он и подарил его!
Я вздрогнул. Да, я всегда был прохладен по отношению к дамам. Но и к мужчинам был равнодушен, не испытывал к ним влечения. А как повстречал Джека, так прямо потерял голову...
«Неужели капитан, которому приятель Крысы с радостью сбагрил амулет, - это Джек?!»
Я не мог, не хотел в это верить! Я вдруг ощутил, как пряный аромат растений, которыми были увешаны стены хижины, не позволяет мне дышать. Рубашка моментально взмокла и прилипла к спине. На лбу выступили капли пота. Воздуха не хватало.
- Пройдусь немного, - сухо бросил я Крысе.

В голове моей бешено метались мысли. Я никогда он ещё не чувствовал себя таким одиноким и потерянным. Раньше меня грело осознание того, что я нужен человеку, которого люблю. Или, во всяком случае, думал, что люблю. Было ли это чувство, сжигающее меня изнутри, сводящее с ума, заставляющее просыпаться ночами в холодном поту, любовью? Или это всего лишь действие чёртова амулета, о котором рассказывал Крыса? Я не знал... Мне было тошно, я пребывал в смятении.
Не видя дороги, я шёл куда-то в сторону от жилища ведьмы. Ноги сами собой вели меня по влажной траве. Попеременно оскальзываясь, я продолжал брести в никуда. В голове будто образовался вакуум. Мир словно перевернулся с ног на голову. Я потерял границу между реальностью и фантазией. Я чувствовал себя запертым в тряпичное тело марионетки. Это было безумием! Мне хотелось сбежать от всего этого. Куда угодно, лишь бы больше не видеть Джека. Я больше не мог так. Не мог смотреть на человека, желать его, жаждать взаимности и при этом не быть уверенным в том, что это действительно мои чувства.
Подошвы увязли в чём-то липком. Я попытался высвободиться. Сделал шаг вперёд... Оступился... и оказался по пояс в какой-то вязкой, пахнущей гнилью жиже. И уже через мгновение понял, что эта чёрно-зелёная жижа засасывает меня. В отчаянной попытке спастись – сработал инстинкт самосохранения – я потянулся к торчащей неподалёку коряге. Схватился за неё, пытаясь выбраться, но дерево с треском сломалось. Трясина продолжала затягивать меня